В Харькове коммунальным предприятием “Центр поводження з тваринами” было убито 886 бездомных животных за 2020 год. Согласно статистике на их официальном сайте. Убивают не только бездомных животных, но и домашних. Олександр Бабенко отправился поработать оператором для зоозащитной организации и на один день попал в эпицентр войны между коммунальным предприятием и гуманными горожанами.
Грубый мужчина схватил меня. Синий костюм и такого же цвета маска. Марлевым бинтом мне связали рот, дышать стало сложно. Меня куда-то несут. Я в комнате. Приглушенный свет и мужчина с толстыми руками в маске. Какая – то женщина стучит в окно, не слышу, что она хочет. Мужчина махает кулаком, и женщина идет в мою сторону. Ноги разъезжаются на плитке. Я слышу своё имя.
Такси остановилось посреди пустынной дороги. Это проспект Гагарина в Харькове. Лето еще не попрощалось с первой столицей, сегодня ясно и солнечно. На календаре 15 сентября. Я в сопровождении двух дам. Алена в черном костюме и красных открытых туфлях на невысоком каблучке и Ирина в фиолетовом пальто и с пустой кошачьей переноской.
Эти две милые дамы едут сегодня забирать животных, кейсов два. Первый это кот Ирины – зоозащитницы который убежал от неё и был отловлен членами КП “ЦОЖ”(сокращение коммунального предприятия), хотя котов согласно закону отлавливать не должны. Второй кейс – это пёс “Малыш” официально зарегистрированная домашняя собака, которая охраняла стоянку. Его отловили по жалобе некой женщины, которую он укусил 27 августа, отловили его через 14 дней после данного события. Сейчас мне предстояло познакомиться с Маргаритой и ее семьей и другими зоозащитницами, Маргарита – фактическая хозяйка собаки, которая ухаживала за “Малышом”.
Над двухметровым забором возвышается билборд с рекламой современного социального ветеринарного центра. Мы приехали. Это единственное в Харькове коммунальное предприятие, которое занимается вопросом бездомных животных. Тут их пристраивают, стерилизуют, но большинство из них убивают.
Подходим к железным дверям КПП, Алена стучит, затем спрашивает у нас с Ириной: а что мы говорим?, – за 40 минут в такси легенда не была придумана, но для зоозащитниц визит сюда был привычным делом и поэтому, охранник получил от Алены уверенное: “Здравствуйте.”
Проходим в коридор, поднимаемся на второй этаж. Ремонт как будто мы где-то между школой и больницей. Ирина поднимаясь хромает, но кота забрать хочет. Слева от входа сидит Елена, статная женщина, которая гордо восседает в маске и тунике с лейблом Луи Виттон, она является юристом ГО “Громадсько-Правовий захист”, эта организация вместе с “Лигой Помощи Животным” активно ведут борьбу против действий КП.
В комнате стол буквой Г, над столом висит пластиковая перегородка, несколько дверей с опущенными жалюзи и аквариум на отдельной тумбочке. В нём золотая рыбка.
По другую сторону перегородки женщина, спокойно работает на своем компьютере, над ней попугаи — чирикают.
В комнату заходит начальник отдела пристройства, невысокий мужчина гордо садится за стол напротив зоозащитниц. Ощущение, что я в зале суда. Елена начинает со своих требований:
— Виктор Владимирович, мы хотели видеть не только вас, но еще и инспектора вашего и начальника отдела отлова, — голос Елены ласков, как будто она говорит со старым другом.
Виктор Владимирович, натягивает маску себе на уши, будто она прикроет лысину, он спокоен и уравновешен:
— На каком основании вы не отдаете пса Маргарите и ее семье? Хотелось бы понять причины, по которым вы не отдаете собаку.
— Сейчас дождемся Стриженко(начальника отдела отлова), он расскажет. Ну и юриста подождем, — в комнате песочного цвета стены завешаны плакатами. По ту сторону перегородки фото животных, а над местами посетителей висят qr – коды и лозунги:
— А у юриста как раз есть все документы, правильно? Акт об административном правонарушении? — каждое слово Елены было наполнено злобой.
— Он просто поприcутствует, не переживайте., — Виктор Владимирович умиротворен, появилось ощущение, что ему нравиться процесс работы.
— Юрист должен быть с документами. Мы тоже хотим их увидеть. Это не конфиденциальная информация. Раз есть прецедент, значит должны быть документы, — Елена гнёт свою линию и не собирается останавливаться.
В небольшой комнате разразилась война камер, меня уверенно снимает какая-то женщина на зеркалку, я снимаю в ответ, Маргарита, — она приехала забирать собаку, яростно направляет свой объектив на начальника отдела отлова, а в верхнем углу маленький белый большой брат наблюдает за всем происходящим.
— На каком основании была отловлена собака «Малыш» на территории гаражного кооператива?, — интересуется Елена.
— На основании покуса, потому что собака укусила женщину.
У меня сложилось ощущение, что я на рэп-батле, где один из участников в аквариуме.
— Если собаку конфискуют у хозяина, то это происходит только по решению суда. С 27 августа до 11 сентября прошло почти 2 недели. Где был ваш эксперт? Где составленный акт нарушения? Где решение суда?
— Собака была в свободном выгуле. Хозяин должен был держать ее на поводке или в вольере.
— Собака не была в свободном выгуле. Она была на закрытой территории.
Градус напряжения наростал. Виктор Владимирович спокойно сидел, его руки скрещены как в молитве. После череды криков диалог о “Малыше” возобновился. Возле окон с закрытыми жалюзи стояли отец в марлевой повязке с вещами, мама в белой и дочка в красной. В дискуссию вступили фактические хозяева пса:
— У меня есть показания свидетелей, — вскрикнула мама Маргариты.
Девочки в руках покажіть, — советует Елена, — маме и дочке — хозяевам собаки. Те показывают расписку предыдущего владельца собаки, о передачи прав на пса новым хозяевам. Гул.
Ребята, ребята я вас всех выслушал, — этот персонаж начинает мне всё больше напоминать кота Леопольда. Он же продолжает:
Ситуация такова:
Теперь в отношении собачки, шикарного песика ради которого собрались такие замечательные люди, — говорит с ехидным притворством Виктор Владимирович:
Информация такова, справка, что был покус, — тут Виктора Владимировича перебивают, но он стоит на своем:
— Ребят, не перебивайте меня, будьте любезны меня до конца выслушать, – вопрошает начальник отдела пристройства.
— Я сама себя укушу и приду к вам показывать, вы же понимаете, что это ересь, — возмутилась мама Маргариты.
Руководством КП была показана копия справки, на ней была печать и факт того, что женщину укусила собака. Какая-то собака, какую-то женщину. Гул. Виктор Владимирович:
— Ребята, даете разрешение высказаться?Можна? Да?,
Был покус 27.08 в 21:40. Мы можем доверять этой справке?, — вопросительным тоном начальник отдела пристройства, — Мы можем доверять этой справке, — он же себе и отвечает. Потому что на ней стоит и подпись и печать.
—Что делала женщина в 21:40 на территории кооперативного гаража?
В приемной царит шум и гам, все спорят. 10 человек в комнатке на 12 квадратных метров, и 5 камер, одна из них наблюдает за зеленым забором над которым колючая проволока.
— Послушайте меня без всяких перебиваний, – этого человека сильно волновало, что его перебивают, – Собака оказалась весьма шустрая. У ребят не получалось ее отловить за данный период.
Загвоздка была в том, что собаку отловили на две недели позже, чем она кого-то покусала. В истории было много несостыковок и на все из них старалась указать Елена. Семья Малыша долгое время смотрела и наблюдала. Мама иногда вступала в диалог:
— Смотрите, полтора года назад вы забирали Рекса. Поставили условия. Сделали будку на две собаки. Утеплили, – с этой же стоянки отлавливали другого пса, семья была научена. Район Рогань является не самым благополучным в Харькове и собаки на стоянках это необходимость, почему их отлавливали со стоянки оставалось загадкой.
— А цепь?
— Конечно на цепи.
Тем временем зоозащитницы говорили на более глобальные темы:
“Харьковчане не выдерживают уже просто этого беспредела.
Вашего беспредела, зачем вы забрали эту собаку.”
— Виктор Владимирович был спокоен и продолжал, абсурд крепчал:
Сказка еще не закончена. Как вы бы не относились, но мне очень важна судьба собаки. У вас получится сделать так что бы собака не бегала? — спрашивает Виктор Владимирович.
— Нам бы ее забрать сначала, —
— Пообещайте мне, — говорит начальник отдела пристройства.
— Согласно вашему заявлению мы можем передать собаку, но вы сами понимаете, мы Коммунальное предприятие, — говорит Виктор Владимирович.
— Вы на себя будете?(регистрировать) — Виктор Владимирович обратился к маме, – его тон неожиданно сменился на тон продавца подделок в переходе.
— Нет, на меня, — Маргарита впервые вступила в дискуссию. Молодая девушка в красной маске сделала шаг вперед. Для нее начали искать стул. Стул поставили, Виктор Владимирович сконцентрировался на клиенте:
— Забирайте ее, она здесь не нужна, с ней всё время какие-то проблемы. Так как вы пришли, принесли документы, что председатель хочет передать вам права на собаку. Мы можем отдать собаку, но с К—А—Р—А—Н—Т—И—Н—О—М. Затем согласно с законом о жестоком обращении с животными вам необходимо будет возместить затраты, которые потратило КП на доставку и содержание животного.
Плюс мы посмотрим собаку на бешенство, и мы сделаем, с вашего разрешения, что бы у нас информация была на каждую собаку. Эту собаку с вашего разрешения привьют против бешенства, — в это время у Елены, начинает звонить телефон, играет Another Brick in the Wall, никогда бы не подумал что услышу Пинк Флойд на фоне попугаев и торговли душами.
Виктор Владимирович гнул свою линию, которая сильно страдала от нападок зоозащитников, те возмущались необходимостью держать собаку на карантине. Карантин это сорокадневное пребывание животных в зоне, в которую никого не пускают, на сайте КП четко сказано, что после 7 дней есть право забрать животное. В законе Украины сказано, что это период может быть продолжен до 14 дней, животные часто не проживают карантин до конца.
— Скажите, пожалуйста, у вас есть желание забрать собаку?— Виктор Владимирович тонко намекнул на недовольство беседами про карантин.
— Естественно, — воскликнула мама Маргариты.
— Ну тогда мы просим, что бы без всяких скандалов то шо просит юрист сотворить, — на этих словах Виктора Владимировича юрист поправил маску повыше и удалился в коридор.
— Маргарита, смотрите, собачка находится на карантине. Сами знаете, там собачки находятся разные. Я всегда прошу людей, что бы они заботились о собачках которых забирают, — Виктор Владимирович смотрел в окно, в окне был виден забор над которым тянулась колючая проволока.
— Собачка у нас находится с 10 числа. Правильно? Весом ориентировочно 13—15 кг, согласно закону о защите животных против жестокого обращения ст.24, если домашняя собака попадает на карантин, владелец выплачивает компенсацию. Так как мы коммунальное предприятие, нам это необходимо. Это не штраф, это К—О—М—П—Е—Н—С—А—Ц—И—Я.
Вам нужно будет написать расписки, смотрите Маргарита я не учитываю сегодня, хотя уже после обеда и не учитываю 10 число, когда собачка к нам поступила. Получается вместе 4 дня, по 120 грн и плюс доставка животного это 330 грн и плюс еще делается перерегистрация. Поскольку собачка была уже зарегистрирована, то перерегистрация стоит всего 40 грн.
Я чувствовал себя глазами Йозефа К. из “Процесса” Кафки.
В комнату заходит рыжеволосая женщина в зеленом санитарном костюме и просит ее не снимать. Очевидно, что она обратилась ко мне, а не к камере наблюдения которая снимала нас всех.
Виктор Владимирович продолжает торги:
- Ребята, или мы отдаем собаку или не отдаем собаку. Тоже уважайте наших сотрудников. Вы знаете их работу, — Виктор Владимирович впервые повысил голос, сделав замечание он всё так же ласкаво, как будто он продает детские кресла, произносит:
- Маргарита, общая сумма получается 850 грн.
Сделка заключена, все засуетились. За двухметровым забором с колючей проволокой какое – то движение, видно фуру с цистерной. В этом месте должна быть карантинная зона.
Слышно быстрое клацанье мышкой, а Виктор Владимирович куда – то удалился. Было время обеда. Подопечные засуетились. Блондинка начала что – то заполнять и встала с кресла, а хозяева немного выдыхнули. Мама Маргариты держа в руках одной рукой зеркалку расказывала:
— Ему год и 6, год и 7. Его нашли на трамвайных путях зимой, полузамерзшего щенка, выхаживали его. Он такое легкое, пушистое, как тряпочка. Оно боится. Боится всего, кого он там укусил?
— А за что якобы укусило?, – отец семейства показывает на голень.
— Он любитель так носом тык и пошел.
— Я подошел к закрытым дверям коридора, коридор виднелся длинный и везде закрыты жалюзи. Юрист вернулся вместе с документами для выдачи пса.
Елена обходит перегородку вместе с документом и подходит к юристу КП, став над ним словно учительница в школе она спрашивает и водит пальцами по тексту:
- Претензії до центру поводження з тваринами щодо стану здоров’я забов’язуємо не пред’являти. Як ми це можемо зробити, якщо ми не бачили тварину? Якщо ми тут забираємо собаку, то ми маємо впевнитись, що собака здорова. Якщо ж ні, то потрібно це речення, — Елена остановилась дожидаясь ответа от собеседника.
- Аннулировать, — подхватила мама Маргариты
Юрист сложив руки в позе молитвы ответил:
- Все так і буде, — тут вернулся Виктор Владимирович и юрист уступил ему место за перегородкой, но Виктор Владимирович решил сесть на углу стола и начал ходить по комнате:
- Врач визуально осмотрит вместе с вами, померяет температуру…
- Может этот пункт аннулируем?
- Не, песика осмотрят. Давайте я буду определяться в отношении пёсика Маргариты.
- Сперва проверят собаку, потом подписывается договор.
Все вроде как выдохнули, Маргарита сидела и писала заявление на перерегистрацию своего пса. Документы были распечатаны и просунуты блондинкой между краев пластиковой перегородки. На стене висела грамота:
— Вы с нами спуститесь?
Блондинка вышла из- за перегородки, ее маска только на подбородке, а на футболке расположился принт с Дейзи Дак, утка выглядела насупленной, а блондинка сказала:
— Да, конечно я с вами спускаюсь. Будем собаку прививать, осматривать и потом расписываться.
Все последовали гуськом за работницей центра, с второго этажа мы спустились обратно к КПП. Открыв тяжелые железные двери она повернулась ко всем гостям центра:
— Заходите, пожалуйста, собака здесь, — пригласила блондинка и зашла сама.
В плохо освещенной комнате стоял железный стол и ветеринар, белые перчатки держали поводок, на поводке был «Малыш». Он пытался стоять на четырех лапах, но задние были неестественно широки раздвинуты.
— Малыш, малыш, — кричала Маргарита. Пес слабо реагировал на возгласы и еле поворачивал голову.
— Боже, да он же весь обсосаный, — вскрикнула мама Маргариты.
— Вы чё? Вы чё? — повторяла она. Ветеринар попытался убрать рукой объектив камеры.
Маргарита, новоиспеченная официальная владелица собаки, выбежала из маленькой комнатки с писком и зашла снова вплотную подойдя к «Малышу». На глазах девушки были слезы, мама кричала:
— Просто пипец, сука, я не могу, — ветеринар взял пса, пес как игрушечный, как будто чучело переставили. Он поставил его на стол для осмотра, несколько голосов вскрикнули:
— У него кровь, — ветеринар в ответ:
— Какая кровь? Это краска.
Мама Маргариты кричала:
— Вызывайте полицию! Малыш смотрел исподлобья, он практически не поворачивал голову, а на железный стол капали бордовые пятна.
Пес пригнулся, его пузо почти касалось стола, но он не ложился.
— Объясните, вы как ветеринар, почему у него кровь? — вскликнула Маргарита.
— Ну яка кров? — ветеринар начал показывать на лапах собаки, — дивіться він грязний.
— Грязь красная или что?! Ну какая грязь вы слышите себя? — кричала мама Маргариты, — у Малыша пасть была обмотана бинтом, возле края челюсти марля постепенно становилось бордовой.
Полиция всё ехала. «Малыш» находился на столе. Ветеринар одной рукой разговаривал по телефону, а другой держал пса, блондинка сидела напротив и крутила в руках айфон в чехле с кошачьими лапками. Пока хозяева не находили себе места, ветеринар беседовал с Аленой:
— Кров прям вообще летить,
— Вот придем мы к вам в один день на карантин.
— Та вы уже приходили, собак у нас ворували.
— Ворували, воруєм і ще будем ворувать.
— Та приходите, мне ж как-то…— Ветеринар беседовал. Малыш начал крутить головой.
Полиция всё ехала. “Малышу” удалось высунуть язык и облизаться, из-за затянутого бинта язык еле пролез между челюстей.
Елена пыталась ослабить бинт, ветеринар ссылался на агрессию пса.
Я вышел к хозяевам собаки они стояли на улице и думали, что делать.
- Если б Кернеса убили, то бы сразу приехали, — причетала мама Маргариты.
Люди не верят, они сюда везут собак на кремирование.
Появляется Виктор Владимирович:
- Вы можете акт оплатить? Все документы в отношении расписки это на данный момент неважно, можете акт оплатить? То что мы с вами договаривались 850 грн? Нам нужно просто, что бы вы оплатили акт, компенсацию и всё. Дальше мы ждем полицию и будем разбираться.
Мы зашли в тусклое помещение, в нем были такие же пластиковые перегородки и та же блондинка с “Дейзи Дак” на футболке. Мама Маргариты уже держала наличку в руках. Под перегородкой, подвинули какой-то документ. Елена, юрист, ручкой проводила мимо каждой строчки документа и что-то искала. Акт именовался: “Акт про виконані послуги”. В нём был пункт про сделанные услуги, а стороны претензий одна к другой не имели. Бланк до приезда полиции подписывать отказались:
- Вы сказали поставить подпись, мы поставили. Вы не ставите, — возмущалась блондинка.
- Ні, ми, казали не підпис поставити, а оглянути тварину, — Сильный акцент Елена направила на “оглянути”.
- Ви розумієте, эта подпись она просто для бухгалтера, — на этих словах послышался смешок блондинки.
- — В юрисприденції всі деталі важливі, — стояла на своем Елена.
- В чем проблема, – подошел юрист к блондинке. Мужчина средних лет был в рубашке из кучи маленьких узоров разных оттенков синего. Я хочу что бы всё было по правильному, мы сейчас вам отдаем бездомную собаку.
- Не бездомную, – моментальный ответ Елены. Юрист косится на Виктора Владимировича и тот сообщает про то, что как не крути собака домашняя.
- Ви сказали, що ви любите тварин? Ну так подивіться.
Елена пригласила зайти в комнату выдачи юриста, мужчина неуверенно стоял на пороге и смотрел в сторону пса, маленькими шажками он преодолел расстояние в два метра. Юрист посоветовал оставить собаку на лечение.
Малыш лежал на железном столе, его пасть была обмотана и кровоточила.
- Пей водичку, маленький, пей водичку, — уговаривала мама Маргариты.
- Пошли, это, наверное, полиция звонила, — возле полиции уже стоял Виктор Владимирович. Следом за зоозащитницами я вышел из КПП.
- Ви викликали?
- Так, я — отвечает Елена.
- Чи вам буде зручно якщо я буду спілкуватись російською?, — спрашивает после представления командир роты.
- У собаки окровавлена ротова порожнина.
- І немає пальцю, — добавила мама Маргариты.
- Вам собачку уже отдали? Вона сюди як бездомна попала?
Последовало долгое объяснение ситуации и теперь уже полицейский начал разбираться, что не так:
- Ви будете кудись вести собаку на обстеження?
- Да в вет.клинику.
Вместе с полицейскими мы зашли в комнату возле КПП.
- Столько внимания к тебе дружочек, — отметил один из полицейских, другой сделал фото на планшет. Полицейские удалились на свежий воздух. Показания взяли у ветеринара, у потерпевшей и далее проследовала процедура которую так хотел Виктор Владимирович:
- Щас температуру будуть міряти, — сказал ветеринар, а отец семейства в рабочих перчатках из Эпицентра держал “Малыша” и гладил его по голове. Ветеринар открыл железную белую аптечку и достал вазелин. Так же у него в руках оказался электронный градусник желто-бурого цвета. Ветеринар начал вводить его, потом остановился и потряс градусником.
- 38.6? — спросил я.
- То воно зараз зіб’ється, то ми в предыдущего міряли.
- Ддддддержіть,— бо він вкусить мене зараз, — обратился ветеринар к папе семьи.
Малыш стоял на четырех лапах и это было единственное допустимое положение для него, он понимал, что лучше не дергаться, а скорее всего запахом чувствовал папу семьи.
Градусник запикал, в ту же секунду, ветеринар вытащил его из пса и показал, что температура идеальная. На запрос померять еще немного для точности показателей ветеринар сказал, что никакой необходимости нет.
Перед входом в центр Елена объясняла ситуацию полиции:
— Постараемся помочь. Хочется много чего охватить. Есть тяжкие преступления. Просто не хватает рук…
— Этим нужно заниматься, понимаете. То есть это важно.
— Як правоохоронні органи ви можете зайти і подивитись що на карантинній зоні?
— Если бы собачку не отдавали я может быть и зашел бы, а так не оснований.
—Так у нас сейчас кот на втором этаже, будем его забирать
— У меня вопрос:вот если домашняя собака которая всю жизнь провела в квартире, если она при прогулке выскочила и убежала, то ее что отловили и сюда везут?, – заинтересовался полицейский.
— Да
— Вот щас собака провела у них 4 дня, мы заплатили непонятно за что, — к диалогу присоединалась мама Маргариты.
— Так шо делаем? Они хотят заявление написать,
— Если что вызывайте, у нас несколько экипажей на два района. Я как командир роты буду мониторить, и если не мой экипаж, а с моей роты люди будут я их предупрежу
— Меня наново опрашивають як все було, — доноситься голос ветеринара с которым работает другой полицейский.
Остался один нерешенный вопрос на сегодня — кот Ирины. Мы вернулись на рецепцию. Вскоре к нам присоединился Виктор Владимирович, и шокировал меня:
- С кошкой всё нормально, она выходит с наркоза.
- Меня смутило другое, отвечает, — Ирина, — почему кошку стерилизовали если она находилась на карантине? Она же в зоне риска, это по имунке ударит.
- По договоренности с вами сделали стерилизацию. Не волнуйтесь, всё нормально, врачи “Кошкиного дома” поприсутствовали и сказали, что с кошкой всё будет нормально. Теперь мы с вами говорим: шо вы корзинку оставили и послезавтра приезжаете кошку, забираете, да?
- Я готова сейчас забрать, что бы с ней не ездить нигде.
- Сейчас мы не готовы кошку отдать, она должна полностью выйти с наркоза, — прошла длительная пауза, — Виктор Владимирович продолжил:
- Поэтому как мы с вами договорились, так и будет, послезавтра.
- Мы хотим на экскурсию, — сказали Алена и Ирина почти хором.
- Та, сколькоо, вы уже тут ходили.
- Мы уже расписались, не можем не пойти, — волонтерки уговаривали Виктора Владимировича.
Не понимания почему женщины так просто уходят, когда был шанс вызвать полицию в карантинную зону я пошел за ними:
— Cотрудники Лиги Помощи Животным желают на экскурсию… Виктор Владимирович говорил с кем-то по телефону.
Алена наигранно радостно сказала:
— Вы же знаете нас мы через забор не полезем, я с Ириной и Аленой спустились вниз:
— Мы же только что говорили с работником полиции, наряд был готов приехать и зайти спасать кота в карантинную зону, – недоумевал я.
— Кота, ключевое слово, — подметила и усмехнулась Алена.
Я судорожно чищу карту памяти в ожидании эксурсии. К нам спускается девушка в белом фартуке:
- Не снимайте меня пожалуйста.
- У меня есть право снимать.
- Зачем вы меня снимаете?
- Потому что вы работаете в месте где убивают животных.
Девушка начала звонить кому-то, а я всего лишь заходил на сайт КП перед приездом. Мы шли мимо животных, они были в просторных вольерах. Мне показали хаски, спасенного из Донбаса. Хаски всегда восторгали меня, и этот был крупным кобелем, но его глаза были мутными. 
- Большинство из них приручены на лоток
- Сколько сейчас котов?
- Извините я плохослышащая, повторите вопрос, – внезапно в месте гораздо более тихом чем двор с собаками девушка стала плохо слышать.
- Сколько сейчас котов?
- Около 60, они постоянно поступают с карантинной зоны.
- А это вы мне звонили в четверг?, – вмешалась в диалог Ирина.
- Это вы мне звонили по поводу котика?
- Да, там был такой мраморный с ошейником.
- То есть это был котик?
- Да, моя задача была позвонить, а там уже дальше Виктор Владимирович разбирался.
- Это был котик или кошечка? – настаивали на вопросе Алена и Ирина.
- Ну пол я уже точно сказать не могу, но это был мальчик, – девушка выглядела растеряно, – вроде как мальчик, но я же не ветеринарный врач…Мне сказали просто сфоткайте и опубликуйте в группу поиска, я так и сделала.
- По статистике “Центра Поводження” у вас большой падёж животных из-за чего это происходит?
- Прошу прощения, можете опустить маску, – обращается ко мне экскурсоводка, мы стоим на расстоянии одного метра, – я плохо слышащая, я просто читаю по губам, можете опустить маску?
- До этого вы меня прекрасно слышали. Почему такой большой процент падежа животных на карантине?
- Еще раз, я плохо слышащая, – я вышел на улицу, из собачьих вольеров доносился постоянный лай, а к нам подошла блондинка.
Еще раз прошел мимо собак, память камеры закончилась и моя тоже. Мы вышли из показательной зоны. Вместе с Аленой и Ириной последовали на автобусную остановку.
- Что делать с судьбой этого кота?
- А эта кошка похожа на кота?
- Просто эта кошка она более в хорошем состоянии, она потолще. Кота же я подобрала, он болел. Я ищу кота, он выскочил. Получается я даже не ожидала, что кот найдется, – утверждала Ирина. Нужно продолжать искать его. Отловить его не могли, он был в чужой местности. Садовые участки, нужно продолжать искать.
- Почему тогда называли кот?
- Не могли, он потерялся среди домов. Там столько животных бегают. Раз это не он, то нужно продолжать искать.
- А что ты будешь делать с кошкой?
- Ну что? Заберу ее, буду думать.
Мы сели на маршрутку, выйдя из нее я созвонился с Зоей (член Ассоциации Зоозащитников Украина). Она сказала прийти домой и постирать всю одежду, особенно быть аккуратным в контакте с домашними животными, на карантине постоянно эпидемиологические заразы. Через 3 дня я встретился с Зоей в Киеве, ей позвонила Ирина и сказала, что кот нашелся. Её кот. Не стерилизованный.
Война между зоозащитниками и членами КП ведется уже не один год, с 2011 года в Харькове животных убивают. Несколько раз удавалось попасть в карантинную зону, там условия содержания животных не соответсувают нормам, животные заражают друг друга и редко переживают карантин. Закон 2351(щодо імплементації положень деяких міжнародних угод та директив ЄС у сфері охорони тваринного та рослинного світу) должен дать зоозащитникам больше прав, каждое выигранное животное это спасенная жизнь, но часы потраченные на переговоры с предприятием которое каждый месяц убивает по сотне животных не стоят того. Нацепив на себя шкуру зоозащитника я оказался в совершенно другом мире, мире где красное могут назвать грязью, а окровавленное похудевшее за 4 дня животное нормальным и еще взять за это деньги. Коррупционная система в Харькове торжествует, а ведут борьбу против нее отдельные граждане, которые не в состоянии побороть систему.
Текст написаний у рамках проєкту «Школа соціального репортажу» за підтримки Фонду ім. Рози Люксембург в Україні.