Без лидеров, оппозиции и интернета. Как протестует Беларусь?

Протесты против очередного переизбрания Александра Лукашенко президентом Беларуси приобрели невиданный для этой страны размах и продолжаются уже третий день. Не менее беспрецедентными для страны оказались и силовые меры со стороны властей. И хотя в Украине события в Беларуси принято сравнивать с киевским Майданом, отличий у этих протестов гораздо больше, чем сходства. О том, что происходит на улицах Минска, «Политической критике» рассказала Наста Лойка, правозащитница из беларуской правозащитной организации Human Constanta.

Протесты на районах

Реальные масштабы протестов в Минске оценить довольно сложно, так как они не локализованы в одном месте. Было довольно много групп по всему городу, которые постоянно перемещались. 9 августа больше всего людей собиралось на Немиге, у стеллы¹Площадь историческом в центре Минска.. По разным оценкам, там собралось до 10 тысяч протестующих. Но в целом было ощущение, что протестует весь город. Собирались толпы людей под избирательными участками, где считали голоса. По своим районам по 200-300 человек выходили. А по Проспекту²Проспект Независимости — центральный проспект Минска, пролегающий от … Continue reading до трех ночи машины ездили, и это было слышно на весь город.

В РУВД, который я мониторила, в первый день никого не привозили. Но в последнее время суды часто проходили по скайпу. Людей привозили в РУВД и судили прямо оттуда. Коронавирус, меры безопасности, а формально скайп есть только в РУВД. Но, мне кажется, это скорее попытка минимизировать прямой контакт с людьми. Ведь это сильно ограничивает их право на защиту. Люди не могут знакомиться с материалами дела, заявлять ходатайства, да и вообще, с ними просто очень трудно связаться.

На вторую ночь протестов акции на районах активизировались еще больше. Если до того многие приходили на Немигу, то теперь люди стихийно собираются в тех местах, где их никто не ожидал. Были две попытки построить баррикады и перекрыть движение. Были бои за территорию. 

Для Беларуси это уникальная ситуация. Столько людей не выходило уже много лет. Последний раз что-то подобное происходило году так в 99-м. Уникален и ответ со стороны властей. В Беларуси никогда не применяли водометы, гранаты, слезоточивый газ. Полиция никогда не пускала в дело щиты. К тому же есть информация с 85 участков, где комиссии посчитали действительные голоса избирателей. Раньше такое могло быть на 2-3 участках, а сейчас таких 85. По словам одного волонтера, который был наблюдателем на таком избирательном участке в Минске, за действующего главу государства проголосовало лишь 15%, за Светлану Тихановскую — 75%.

Изоляторы в Минске сейчас полностью загружены. Были случаи, когда людей задерживали, отвозили за два квартала и просто высаживали, так как их технически не было куда везти. В РУВД, под которым я в ту ночь дежурила, привезли два автозака — около 50 человек. Больше задержанных в это РУВД уже просто не влезет.

Всех задержанных до начала начала массовых протестов, с 5 по 9 августа, отвезли в изолятор в городе Жодино, в 60 км от Минска. Из изолятора их автозаками возили судить на соседнюю улицу — в тюрьму. В Жодино есть большой тюремный комплекс с подходящим для этого помещением. Туда привезли как местных судей, так и судей с Минска и небольших городов по соседству, и они всех задержанных судили конвейером. В основном давали по 10 суток. Троих людей выпустили, так как просто не успевали осудить — у них закончился 72-часовый срок содержания³Как сообщает издание «Белсат», 10 августа в Жодино политические заключенные … Continue reading. А задержанных за два последних дня сейчас судят в минских изоляторах. Мы не можем попасть на их суды и не знаем, сколько им дают. Но несколько человек привезли в районный суд Минска, и они получили от 15 до 25 суток. То есть довольно серьезные сроки.

Без единого центра и единой повестки

Специфика этих протестов в том, что у них нет какого-то одного центра. Нет лидеров, которые говорят, где собираться и что делать. Тебе приходит общая информация вроде «выходите на центральную площадь вашего города». А люди в чатах уже могут договариваться между собой, куда и когда им выйти. Самоорганизуются стихийно. Это их ответ на тот беспредел, с которым приходиться сталкиваются: на фальсификацию голосов, манипуляции с явкой, на избиение участников протеста.

Нет и единой политической повестки. После объединения трех оппозиционных штабов в один⁴16 июля штабы не допущенных к участию в выборах кандидатов в президенты Виктора … Continue reading они специально решили не выдвигать ее. У них был очень простой список требований: свобода политическим заключенным, амнистия по экономическим делам и новые справедливые выборы через полгода. То есть, фактически, это кандидаты против власти без однозначной политической окраски. В результате многие из тех, кого конкретная политическая повестка скорее отпугивала, оказались готовы подписаться под этим коротким списком требований и поддержать Тихановскую.

Это, опять-таки, уникальная ситуация. Все это сделала не формальная, достаточно маргинализированная оппозиция, которая существует уже много лет и вызывает много недоверия, а новые люди в политике с хорошим пиаром и продвижением. Они делали все очень грамотно.

Экономика, усталость, Россия

На масштабах протестов сказались несколько факторов. Во-первых, это общая усталость людей от того, что есть в Беларуси. Хочется каких-то изменений. Также экономические проблемы и обострение отношений с Россией⁵Показательной можно считать ситуацию с задержанием под Минском группы … Continue reading Все это заставило людей критически посмотреть на ситуацию. Как ни странно, многие стали недолюбливать Лукашенко именно потому, что он разругался с Россией. В Беларуси существует довольно большое количество электората, которому нравится Россия, и факт ругани с ней стал для них поводом пересмотреть свое отношение к Лукашенко. Еще совсем недавно даже представить, что к оппозиционно настроенной части населения присоединятся такие люди, казалось довольно сложно. Но это произошло.

В результате, участники протеста даже не называют себя оппозицией. Они позиционируют себя как «общество», противопоставляя себя тем, кто насильственно удерживает власть. Говорят, что просто хотят справедливости, не осмысляя себя как политических активистов. Нам что-то не нравится, поэтому мы и выходим.

Также подросло новое поколение. Люди думали, что смогут проголосовать и сменить таким образом власть. И теперь они разочарованные и злые. Я боюсь, что насилие будет только нарастать. Объективно механизмов сменить власть сейчас попросту нету. И изменить что-то в рамках действующих в Беларуси политических механизмов на данный момент просто невозможно.

Организованный протест

Есть и организованные протестные группы. Ведь коктейли Молотова кто-то готовит, кто-то целенаправленно приносит. Хотя сейчас совершенно непонятно, кто же это такие и с какого они движения. Беларусь достаточно сильно зачистили от фанатских и анархистских групп, и сейчас, скорее всего, за них возьмутся ещё сильнее.

Другим организованным протестом стала забастовка. После призыва к всеобщей забастовке некоторые заводы действительно объявили ее. Я точно знаю про 2 завода в Минске и еще несколько в регионах⁶На данный момент звучат цифры о 9-12 бастующих предприятиях, хотя на некоторых речь … Continue reading. Это уникальное явление в Беларуси. Последние двадцять лет ничего подобного не было.

Сейчас все также обсуждают возможность полного отключения интернета и даже мобильной связи. В последние два дня интернетом можно было воспользоваться через специальные программы и прокси-сервера. Да и то было довольно сложно подобрать конфигурацию VPN-ов и Proxy, чтобы все работало. Но это касается лишь тех, кто технически подкован, тогда как большинство населения просто отрезаны и не понимают до конца, что происходит в стране. На смену интернету пришло «сарафанное радио». Люди звонят друг другу, делятся, кто что узнал. Рассказывают. Вспомнили о том, что такое SMS-ки.

В ближайшее время, скорее всего, нас ждет ужесточение репрессий, чтобы все замолчали или уехали. Потом, возможно, власти будут готовы пойти на уступки. И я очень надеюсь, что все не закончится эмиграцией и разочарованием, и люди смогут создать какую-то политическую партию или движение. Хочется, чтобы были изменения в обществе. Чтобы люди научились включаться в решение местных, локальных проблем. Чтобы создавали свои инициативы. Но сейчас, боюсь, все будет только хуже, и у нас, как правозащитников, будет очень много работы.