За шесть лет со дня убийства московскими нацистами адвоката Станислава Маркелова и журналистки Анастасии Бабуровой изменилось многое. И, с другой стороны, мало что изменилось.
Изменились детали политического контекста: над Россией просвистел слабый ветерок протестного движения 2011-2012 годов, над Украиной — мощный ветер Майдана 2013-2014, а теперь над обеими странами бушует ураган необъявленной войны в Донецкой и Луганской областях.
Убийцы Маркелова и Бабуровой были найдены и осуждены — как и предполагали российские антифашисты, убийцы принадлежали к неонацистской сцене. Ещё несколько активистов антифа стали жертвами нацистских убийств.
То, что такие убийства косвенно, а то и прямо могли проводиться в интересах Кремля, стало известно осенью 2014-го из показаний Хасис и Тихонова, ранее осуждённых за убийство Маркелова и Бабуровой, а теперь выступающих свидетелями на процессе по делу БОРН (Боевой организации русских националистов). Так, Хасис отмечала, что между идеологом БОРН Ильёй Горячевым и Администрацией президента РФ существовал связной — Хасис называет Леонида Симунина, который в 2014 году перебрался на восток Украины и занимает ответственную должность в одном из самопровозглашённых сепаратистских гособразований. Эта версия вызвала много кривотолков, в том числе конспирологических (дескать, раз Хасис, осуждённая на 18 лет, что-то вообще говорит сейчас, то, не иначе, только чтобы облегчить свою участь, а значит её показания, какими бы они ни были, выгодны властям — значит, кто-то топит Владислава Суркова, тогдашнего (в годы активности БОРН) кремлёвского куратора общественно-политической жизни страны). Но вот что очевидно без всякой конспирологии: в Кремле существовала и существует практика в каждом секторе политики иметь прикормленные структуры. И потому можно сказать, что, как минимум, поиск подобных структур с ручным управлением из кремлёвского центра мог идти и наверняка шёл и в неонацистском направлении. Но то, что именно активность БОРН санкционировалась с самого верха российской политики — это всё-таки пока что под вопросом.
В прошлом году неонацисты обеих наших стран, России и Украины, открыли для себя новое поле для приложения сил и одновременно тренировки — войну на украинском Юго-Востоке. Не секрет, что многие российские неонаци поехали воевать добровольцами за ДНР и ЛНР. Но есть и те, что заняли сторону киевского правительства, кое-кто даже получил украинское гражданство из рук президента Порошенко — здесь я говорю именно о российских неонацистах. Неонацисты с украинским гражданством тоже не отстают: многие из них воюют в составе добровольческих батальонов Нацгвардии. Особенно прославился их участием «Азов». Разумеется, тут нет ничего удивительного, ведь война, грубо говоря, типично фашистский способ разрешения проблем. Понятно, что фашисты немедленно бросились воевать — тут и националистические устремления с каждой из сторон, и реальный боевой опыт, который они, как знать, возможно, предполагают использовать и внутри своих стран, когда донбасская война завершится. Эта опасность уже зреет, но пока ещё относится к будущему.
Сегодня же мы видим, что кое-что за эти шесть лет совершенно не изменилось — это нападения, избиения и убийства «лиц неславянской внешности», или как там отражаются такие преступления в полицейских протоколах — в тех случаях, когда они вообще попадают в такие протоколы. Именно «приезжие с Юга» и «приезжие с Востока», а также внешне похожие на них местные были и остаются главными мишенями неонацистского насилия в России. Иными словами, самый грубый биологический расизм до сих пор остаётся одним из главнейших трэндов низового фашизма в России и, полагаю, на всей европейской территории бывшего Союза ССР.