Перевела Катя Морква
В 2008 году в Небраске был декриминализован отказ от детей. Этот шаг был сделан в рамках закона про «тихую гавань», разработанного, чтобы разобраться с участившимися случаями детоубийств в штате. Как и в случае других законов о «тихой гавани», родители в Небраске, которые чувствовали себя неготовыми к заботе о детях, могли их оставить в предназначенном для этого месте, не боясь ареста и судебного преследования. Но законодательные органы допустили большую логистическую ошибку: они не ввели ограничения по возрасту для отказа от детей.
Спустя всего неделю после принятия закона родители стали отказываться от своих детей. Но вот проблема: среди них не было младенцев. Через пару месяцев 36 детей были оставлены в государственных больницах и полицейских участках. 22 из них были старше 13 лет. Бабушка возрастом 51 год оставила 12-летнего мальчика. Один отец бросил всю свою семью — девять детей возрастом от одного года до 17 лет. Другие приехали из соседних штатов, чтобы оставить в Небраске своих детей, как только узнали, что могут отказаться от них без последствий.
Правительство штата Небраска, понимая, что совершена огромная ошибка, провело специальное заседание, чтобы переписать закон и добавить возрастные ограничения. Губернатор Дейв Хайнман (Dave Heinman) сказал, что изменения «вернут фокус на изначальную цель этих законов — спасение новорожденных детей и освобождение родителей от судебного преследования за отказ от ребенка. Эти изменения также должны предотвратить случаи, когда родители привозят своих детей из других штатов, чтобы избежать наказания»
21 ноября 2008 года, в последний день, когда закон «тихой гавани» распространялся на детей всех возрастов, мать из округа Йоло, Калифорния, проехала более 1200 миль (1931 км), чтобы попасть в госпиталь округа Кимболл в Небраске и оставить там своего 14-летнего сына.
То, что произошло в Небраске, поднимает вопрос: сколько из нас бросили бы своих детей, если бы это не повлекло за собой никаких последствий? В конце концов, отказ от детей — это не ново и, конечно, не редкость в Соединенных Штатах. Более 400 000 детей сейчас пребывают в детских домах, ожидая переезда в семьи, а тысячи родителей отказываются от своих детей каждый год. Одна женщина даже отправила своего приемного ребенка в его родную страну, прикрепив к его груди, как список покупок, письмо с извинениями. Из-за трудностей или по другим причинам многие американки и американцы отказываются быть родителями.
В феврале 2009 года женщина, представившаяся как Энн (Ann) зашла на сайт «Секретные признания» и написала три предложения: «Я подавлена. Я ненавижу быть матерью. Еще я ненавижу быть матерью-домохозяйкой!» Спустя три года поток комментариев к этому сообщению не иссякает, там тысячи ответов — а обычно на этом сайте около 10 комментариев под каждым «признанием». Наша анонимная Энн, очевидно, задела больную тему.
Одна женщина, которая забеременела в 42, написала: «Я тоже ненавижу материнство. Каждый день такой же, как предыдущий. И только подумать — я не освобожусь, пока мне не будет примерно 60, и тогда моя жизнь будет окончена». Еще одна женщина сказала: «Я чувствую себя загнанной в угол, я полна тревоги и подавлена. Я люблю свою дочь и хорошо о ней забочусь, но это не тот путь, который бы я выбрала, появись у меня второй шанс».
Джинна (Gianna) написала: «Я люблю своего сына, но ненавижу быть матерью. Это неблагодарная, монотонная, изматывающая, раздражающая и угнетающая работа. Материнство похоже на тюремное заключение. Я не могу дождаться момента, когда моему сыну исполнится 18 и он, надеюсь, уедет в колледж куда-то далеко, а я буду освобождена». Одна мать, живущая в Вашингтоне, даже сказала, что, хотя она была противницей абортов до рождения ее сына, сейчас она бы «побежала в абортарий», если бы снова забеременела.
Ответы — в основном от женщин, которые называют себя финансово стабильными — объясняют нам кое-что менее явное, чем хорошо известные причины родительских несчастий, такие как бедность или недостаток поддержки. Эти женщины просто не чувствовали, что материнство — это так хорошо, как им обещали, и, получив второй шанс, они бы не сделали такой выбор снова.
Некоторые ссылались на скуку домашнего материнства. Многие жаловались на партнеров, которые не разделили в должной степени обязанности по уходу за ребенком. «Как и большинство мужчин, мой муж делает не очень много — если вообще что-то делает — для заботы о ребенке. Я должна все делать и планировать сама», — написала одна из матерей. Некоторые забеременели случайно и решили рожать из-за давления своих мужей или парней, или же просто чувствовали, что они должны это сделать, хотя никогда не хотели ребенка.
Подавленность происходила из чувства потери себя и ужасающего осознания того, что твоя жизнь сводится к потребностям твоего ребенка. DS написала: «Я чувствую, что потеряла абсолютно все, что когда-то было мной. Я и представить не могла, что ребенок и перемещение моих потребностей на второй план заставят меня чувствовать себя настолько плохо». От каждой женщины ожидают, что она станет матерью, и жизнь с убеждением о своем «долге» пожирает изнутри. Все то, из чего состоит наша личность и что делает нас уникальными, больше ничего не значит. Единственное, что нас определяет — роль матери. Не многое изменилось.
«Загадка женственности позволяет женщинам — и даже призывает их — игнорировать вопрос об их идентичности, — пишет Бетти Фридан (Betty Friedan). — Согласно концепции женственности, на вопрос “Кто я?” можно ответить “Жена Тома… Мать Мэри”. Правда в том — и я не знаю, как долго все так обстоит, но это было правдой в моем поколении и это правда для девочек, растущих сейчас — что у американской женщины больше нет личного образа себя, который бы позволил ей решить, кто она или кем может или хочет быть».
В то время, когда она издала книгу «Загадка женственности», Фридан утверждала, что общественный образ женщины в основном cостоит из домашних обязанностей — «посудомоечные машины, смеси для пирожных… чистящие средства», — и распространяется через рекламу и журналы. Сегодня в распоряжении американских женщин есть и другие ролевые модели, кроме домохозяек. Мы видим, что нас изображают на телевидении, в рекламе, фильмах, журналах как политиков, владелиц бизнеса, интеллигенток, солдаток и многих других. И именно это делает модель всеобщего материнства такой коварной. Мы видим такую разнообразную репрезентацию женщин и думаем, что угнетающие стандарты, о которых писала Фридан, давно исчезли, хотя на самом деле они просто сместились. Потому что не имеет значения, как много ролевых моделей для женщин представлены в медиа, — они все еще ограничены. В основном, это все еще образы белых, гетеросексуальных женщин среднего класса, и они все еще определяют женщину в первую очередь как мать или бездетную.
Американская культура не может принять реальность женщин, которые не хотят быть матерями. Это идет вразрез с тем, как нас учили думать, будто все женщины отчаянно хотят детей. Если верить медиа и поп-культуре, женщины — даже девочки-подростки — безумно хотят завести ребенка. Это — самая важная мечта нашей жизни.
Правда в том, что большую часть своей жизни женщины проводят, пытаясь избежать беременности. Согласно исследованиям Института Гуттмахера (Guttmacher Institute), к возрасту около 45 лет женщина с двумя детьми потратит всего пять лет на попытки забеременеть, саму беременность и отсутствие риска случайной беременности после родов. Но чтобы избежать беременности до или после тех двух родов, она вынуждена будет воздерживаться от секса или использовать контрацепцию в течение примерно 25 лет. Почти все американские женщины (99%) в возрасте от 15 до 44 лет, у которых был сексуальный опыт, использовали какую-то из форм контрацепции. Второй по популярности способ избежать беременности после гормональных таблеток — стерилизация. И сейчас женщины все чаще и чаще обращаются к долгосрочным методам контрацепции. К примеру, с 2005 года число использований внутриматочной спирали выросло на 161%. Какую же длительную часть жизни и сколько усилий тратят, чтобы не стать родительницами!
Эта статистика может просто означать, что женщины стараются обрести больший контроль над тем, когда и как они становятся матерями. В основном это правда. Но это не соответствует более шокирующей реальности: половина беременностей в США — незапланированные. После учета частоты абортов и выкидышей остается довольно-таки неожиданный факт, что треть младенцев, рожденных в США, были незапланированными. Неудивительно, что намерение иметь детей является определяющим фактором чувств родителей к своим детям — и последствия иногда ужасают.
Дженнифер Барбер (Jennifer Barber), исследовательница населения из Университета Мичигана, опросила более 3000 матерей и их примерно 6000 детей из целого ряда различных социоэкономических слоев. Барбер и ее коллеги спрашивали у недавно родивших женщин: «Прямо перед тем, как вы забеременели, хотели ли вы завести детей именно в это время?» Тех, кто ответили «да», относили к «запланированным». У тех же, кто ответили «нет», спрашивали: «В ваших планах было завести ребенка в другое время, или вы не хотели этого никогда?» В зависимости от этих ответов их относили к категориям «несвоевременные» и «нежеланные». Согласно ответам, более 60% детей были запланированы, почти 30% — незапланированными («несвоевременными»), а 10% были однозначно «нежеланными».
Результаты исследования Барбер показали, что дети, которые не относились к категории «запланированные» — и несвоевременные, и нежеланные — получали от родителей меньше, чем запланированные дети. В основном незапланированные дети не получали такой эмоциональной поддержки, и их родители уделяли меньше внимания их развитию (так говорят и исследователи, и сами матери). Исследование Барбер учитывало такие факторы, как количество детских книг в доме и то, как часто родители читают своим детям или учат их различным навыкам, как счет или алфавит, для оценки «когнитивного» аспекта. Для оценки «эмоциональной» поддержки они разработали шкалу «тепла» и «отзывчивости» матерей, оценивали, сколько времени семья проводит вместе и сколько времени отец проводит с детьми. Почти все желанные дети получали от родителей больше, чем нежеланные. Незапланированные дети также были воспитаны строже и их чаще наказывали, чем их запланированных сестер и братьев.
Барбер обращает внимание на то, что такая тенденция может существовать из-за родительского стресса и недостатка терпения, которое «откровенно направлено на нежеланного ребенка», и что несвоевременное или нежеланное рождение ребенка может сильно повышать уровень стресса и в отношениях родителей с другими их детьми. Она также указывает, что, кроме недостатка внимания, воспитание незапланированных детей связанно с проблемами со здоровьем у младенцев, детской смертностью, материнской депрессией и иногда жестоким обращением с детьми.
Когда Тори Ханшен из Шелбивилля, Теннесси, отправила своего семилетнего приемного сына одного на самолете в его родную страну — Россию — объяснив только то, что она не хотела его воспитывать, она стала одной из самых поносимых женщин в Америке. Российские официальные лица были настолько возмущены, что приостановили все усыновления в США. Иногда мы ожидаем, что отцы будут избегать ответственности; но когда то же самое делают матери, это переворачивает все наши представления о женщинах и материнском инстинкте.
Антропологиня Сара Блаффер Хрди в 2001 году выступала с лекцией, в которой также утверждала, что «быть женщиной» воспринимается всегда неразрывно от того, чтобы воспитывать настолько много детей, насколько возможно. Так что, когда матери отказываются от детей, это кажется неестественным. Этот упрощенный, эмоциональный ответ родителям (в частности, матерям), которые отказываются от детей — это одна из причин, по которой американцам так сложно решить этот вопрос. Как говорит Хрди, «Никакие законы не могут гарантировать, что матери будут любить своих детей».
Вот почему программы по типу «тихой гавани» — с возрастным ограничением или без — никогда не доберутся до сути вопроса. Мэри Ли Аллен, директорка отдела детского благополучия и психического здоровья Фонда защиты детей, сказала: «Эти законы помогают женщинам избавиться от детей, но никак не оказывают поддержку женщинам и детям до того, как это случится».
К сожалению, обсуждение структурных вопросов никогда не было сильной стороной Америки. Хрди подметила, что законодатели слишком боятся фокусироваться на рациональных решениях. «Разговор о корнях этих проблем требует от политиков обсуждения сексуального просвещения и контрацепции, не говоря уже об абортах, а для них даже бессмысленные мероприятия лучше, чем перспектива политического самоубийства».
Если политики и люди, которые беспокоятся о детях, хотят уменьшить количество брошенных детей, они должны заняться системными вопросами: бедностью, декретным отпуском, доступом к ресурсам и охраной здоровья. Нам нужно поощрять женщин требовать больше помощи от своих партнеров, если те у них есть. В каком-то смысле это самое простое решение, потому что тут мы знаем, что делать — проблемы были одинаковыми в течение многих лет. Менее очевидное решение — подготавливать родителей эмоционально и демонстрировать им реалистичные картины родительства и материнства в частности. Также существует необходимость признать, что не каждая и не каждый должны становиться родителями: когда родительство — это данность, оно не в полной мере продумано, и слишком велика вероятность возникновения неоднозначных чувств и просто несчастья среди родителей.
Возьмем, к примеру, Тринити — одну из матерей, которая оставила комментарий в «Секретных признаниях» о том, как ненавидит материнство. Она написала: «Моя беременность была запланирована, и в то время я считала это отличной идеей. Никто не говорит тебе о минусах до того, как ты забеременеешь — они убеждают тебя, что это прекрасная идея и тебе понравится. Я думаю, это секрет всех родителей: они несчастны и хотят, чтобы ты была такой тоже».
Честный разговор о родительстве позволит нам избежать скрытых депрессий у такого количества матерей. Если мы хотим, чтобы родительство было осмысленным, продуманным и спланированным — и было благоприятным для детей — тогда нам нужно говорить.
Источник: The Atlantic