Перевела Виктория Гранина

В досрочных парламентских выборах в Австрии, которые состоялись 15 октября, Себастьян Курц (Sebastian Kurz), будущий канцлер Австрии из правой Австрийской народной партии (Österreichische Volkspartei, ÖVP) буквально разгромил своих противников, за несколько месяцев вытащив свою партию с третьего места в  предварительных опросах на первое на выборах. Вопрос о том, имеем ли мы дело с популистски-правым волком в овечьей шкуре, легитимирующим ксенофобию и расизм своим блестящим стилем, то ли с последней надеждой политического центра на то, чтобы остановить радикалов, оставим на другой раз. Сегодня стоит пересмотреть некоторые из тем австрийской избирательной кампании, которые также могут оказаться вдохновляющими для политики на Висле.

Новый человек «вне системы» — это модель, которая используется давно. Менее чем год назад в той же Австрии с такой же историей президентские выборы выиграл Александр ван дер Беллен (Alexander van der Bellen), преодолев выгодное для правых деление на столичных «космополитов» и провинциальных «локалистов».

Ван дер Беллен эффективно собрал голоса избирателей, предложив им прогрессивную повестку дня партии Зеленых (Die Grüne Alternative). Ему удалось донести свой месседж далеко за пределы Вены. Он презентовал себя как преграду, сдерживающую наступление крайне правого крыла, которое олицетворял контркандидат Норберт Хофер (Norbert Hofer) из постхайдеровской Австрийской партии свободы (Freiheitliche Partei Österreichs, FPÖ).

Урок первый. Откровенная ксенофобия, или что нынче в политике дозволено

Однако на парламентских выборах 15 октября расстановка сил и тем были совершенно иными. Кризис беженцев в ЕС поставил в центре дебатов вопрос о миграционной политике, а сама АПС, которую рассматривают как потенциального младшего партнера победителей в правящей коалиции, явно «нормализовала» свой имидж (хотя не смягчила ни языка, ни постулатов, требуя депортации части прибывших в Австрию мигрантов и введения «запрета на исламизацию»). Поэтому на этот раз дискуссии на тему «ультраправые против остальной Австрии» не было, вопрос состоял в другом: какая из партий заберет голоса сильно разгневанного на статус-кво электората?

В этой дунайской партократии два больших политических лагеря христианских демократов и социал-демократов, связанных с целыми сетями клиентелистских зависимостей, чаще всего составляли большую коалицию и на протяжении десятилетий обеспечивали довольно широкое представительство социальных интересов.  Проблема в том, что такая система казалась избирателям безальтернативной («за кого ни голосуй, у власти будут те же»), что во времена кризиса подпитывало голоса крайне правых. Дилемму «голосовать за систему или за радикальную альтернативу» удалось преодолеть Себастьяну Курцу, представившему партию из системы как альтернативу. И он выиграл матч.

Очень молодой и очень популярный политик — христианский демократ создал образ человека, представляющего смену поколений и качественные изменения. Имея, по опросам, процент поддержки выше, чем у его же партии, он взял власть в партии в свои руки и заставил ее изменить правила выдвижения кандидатов по спискам. Довольно брутальную расправу с баронами христианских демократов избиратели восприняли не как выражение жажды личной власти, а как освобождение от старой олигархии. А переименование партии в «Список Себастьяна Курца — Новая народная партия» — не как выражение личного нарциссизма лидера, а скорее как подтверждение того, что старуха АНП, которой многие пророчили неизбежный конец, прошла не только поверхностный лифтинг, но и представляет собой нечто совершенно новое в окостенелой австрийской политике. Курц привлек не только часть молодого разочарованного электората мужского пола, который еще несколько месяцев назад хотел голосовать за Партию свободы с ее антиевросоюзной и открыто антимусульманской риторикой, но и степенных избирателей правого крыла Зеленых.

Классический пример из учебника по политическому маркетингу, не так ли? Не только. Курц на свой имидж прагматика (по мнению многих, просто маскирующий образ обычного правого популиста) работал последовательно на протяжении многих лет. Он сумел убедительно обновить старую партию не только потому, что он молод и смог, что называется, «построить» партийную верхушку, но и потому, что в ключевой теме этих выборов (миграционная политика, мусульмане) продолжил свою прежнюю линию, лавируя между жестким антимигрантским дискурсом и языком открытости миру. Курц сумел объединить в себе черты Виктора Орбана (Viktor Orban) и Джастина Трюдо (Justin Trudeau). И речь не только о хорошем пиаре и «европейском» языке коммуникации, которые облачили довольно авторитарное содержание в красивую упаковку, но и об умном нюансировании реальной политики.

Короче говоря, в вопросах миграционной политики, на которой Курц сделал большую карьеру — от госсекретаря по вопросам миграции до главы МИД и до главы правительства в ближайшем будущем — он заслужил доверие избирателей. Прежде чем закрыть балканский маршрут от наплыва беженцев (вопреки позиции Ангелы Меркель, чем заслужил одобрение австрийских таблоидов) — что, конечно, понравилось подавляющему большинству его избирателей — он проводил политику, неочевидную для деятеля правого спектра.

Его предложение диалога с мусульманской общиной по вопросу интеграции выглядело аутентично: он поддерживал введение права на халяльное питание в австрийских школах, больницах, воинских и тюремных учреждениях, а также корректировку выходных дней в соответствии с календарем мусульманских праздников. Одновременно это сопровождалось запретом на финансирование австрийских мечетей из-за рубежа (прежде всего из Турции и Саудовской Аравии), а также требованием, чтобы все имамы владели немецким языком. В 2015 году позиция Курца в мигрантской политике сместилась сильно вправо: он призывал к прекращению спасательных операций ЕС и закрытию границ до тех пор, пока итальянцы не прекратят прием беженцев без документов.

Несмотря на сильный крен в ультраправом направлении, для правоцентристских избирателей Курц все еще является предпочтительным кандидатом, который предлагает мягко-консервативный вариант миграционной политики, оставляющий шанс для «привлечения талантов». Постулируя де-факто канадскую модель миграционной политики для Австрии, Курц сочетает в себе прагматичный дискурс открытости рынка труда и меритократический подход с опцией фактического закрытия страны для мигрантов из-за пределов ЕС и в целом Европы, которых австрийцы боятся больше всего.

Такое маневрирование между либеральной открытостью и стремлением к интеграции новоприбывших, с одной стороны, и языком и политикой «восстановления контроля» (например, на границах), с другой, избиратели воспринимают не как неустойчивость взглядов, а скорее как прагматизм — и в результате это прекрасно вписывается в месседж о новой Австрии, новых христианских демократах и новой политике, которая благополучно отправит идеи и левых, и правых на свалку истории.

Урок второй. Политические «Зеленые», или чего делать не позволено

Кроме Курца, на этих выборах произошел еще один характерный случай: Зеленые — партия, которая недавно добилась наибольшего успеха в своей истории, победив на президентских выборах, и уже много лет находится на восходящей волне — в этот раз может вообще не войти в парламент. Этот пример столь же красноречив, хотя и говорит скорее о том, чего делать никак нельзя.

У Зеленых попытка обновления и смены поколений в партии оказалась явно неудачной. Спор старых активистов с молодежью не принес ощущения свежести или живости политической дискуссии, а только публично шокировал избирателей конкуренцией за места в списках (перед выборами партию оставили много молодых членов, которые поставили на неудачную коалицию с коммунистами). Ушел и ветеран австрийского Национального Совета (Nationalrat) Петер Пильц (Peter Pilz), который практически из ничего, без денег и эфирного времени создал собственный избирательный список имени себя и получил больше голосов, чем бывшие партийные коллеги.

Можно дискутировать о том, является ли самой большой проблемой партии отсутствие лидеров, которые наиболее достоверно олицетворяли бы изменения (лидерка партии покинула ее за пять месяцев до выборов), или все же ощущение того, что Зеленые не знают, куда идти, и вместо этого занимаются внутренними разборками и спорят о креслах. А может, поражению «Зеленых» способствовал тот факт, что список Пильца «ловил в том же пруду», то есть среди электората больших городов, имеющего, вероятнее всего, прогрессивные взгляды? Безусловно, гвоздем в гроб «Зеленых» стало заявление о том, что сами лидеры не верят в собственный проект: за несколько месяцев до голосования лидерка списка анонсировала, что они будут бороться за 10%. Скромность может быть добродетелью, но так как на предыдущих выборах Зеленые взяли более 12%, это заявление прозвучало слишком несерьезно.

Домашнее задание

Какие выводы вытекают из этого примера и антипримера?

Во-первых, язык перемен берет верх над языком «защиты статус-кво», не говоря уже о «возврате того, что было».

Во-вторых, история о «человеке вне системы» является очень привлекательной для избирателей — и это работает в разных концах политического спектра. Помимо Курца неожиданный успех имел вышеупомянутый Петер Пильц — раскольник, который покинул свою партию, обвинив ее в надменности и оторванности от простых граждан. За человека, «переступающего давние разногласия» (хотя в целом не находящегося «над разногласиями»!), выдавал себя даже ван дер Беллен.

Просто? Не совсем. Успешное обновление требует персоны, которая сможет достоверно олицетворять эти изменения своей биографией и будет в состоянии провести их до конца. Изменения, которое застрянут на полпути, выявят прежде всего нерешительность и внутренний раскол лагеря, и это закончится обычным разочарованием избирателя. В свою очередь, в скроенный под опросы месседж, без связи с реальными достижениями политика, никто не поверит.

Источник: Krytyka Polityczna