Перевела Виктория Гранина
«Клянусь в верности флагу Соединенных Штатов и Республике, которую он представляет. Одна нация под Богом, неделимая, свободная и справедливая для всех», — с правой рукой на сердце обращенные в сторону флага люди произносят слова национальной клятвы. Большинство из них пожилые, но есть немного младшего поколения, большинство — женщины, но нет недостатка и в мужчинах, большинство — белые, но не все. Нынешние и будущие члены Республиканской партии Джорджии приехали в отель Hilton Marietta, в двадцати милях на северо-восток от Атланты. Они будут учиться, как выигрывать выборы.
Я должен был поехать с Мэттом посмотреть «настоящую Джорджию». Однако вместо белого Chevrolet с утра меня ждал SMS: «Вынужден отменить наши планы. Если хочешь, подъезжай в 9:45 в Hilton Marietta. Там будут республиканцы. Там будет тренинг по ведению избирательной кампании».
Регистраторы на входе немного удивлены моим присутствием. Откуда я знаю, что они здесь? Ведь мероприятие закрытое, только для членов партии. Старший регистратор долго изучает мою пресс-карту. В конце концов после консультаций с руководством он улыбается и пропускает меня. Категорически запрещает записывать на диктофон. Фото — окей, только без записи.
Я сажусь сзади, однако тут же вынужден объяснять соседям, что являюсь репортером. Ведь я не клялся в верности флагу (подумал, что было бы, если бы исполнил им «Богородицу», но потом решил, что достойнее промолчать), а тем более не молился за «лучшего президента, какого можно себе представить».
Я наблюдаю презентацию за презентацией каких-то местных специалистов от политико-кампанийной индустрии. В США выборы длятся 365 дней в году, 24 часа в сутки: всегда нужно кого-то выбрать — если не президента, то Конгресс. Кроме того, есть еще тысячи менее значимых мест — от местной власти в округах до директоров школ.
— Не покупайте вещи, которые вашим избирателям не нужны. Действительно ли вам нужны эти десятки тысяч визитных карточек? Или сотни больших плакатов с вашим именем? — спрашивает со сцены Боб Отт, демонстрируя большие пластиковые плакаты желто-черного цвета со своим именем. — Специалисты по кампаниям будут стараться впихнуть вам все и расходовать каждый доллар, который попадется им на глаза.
Боб Отт является специальным уполномоченным округа Кобб и пилотом авиакомпании Delta Airlines. Он — настоящий ветеран избирательных кампаний.
— Сумки — это был выстрел в яблочко. Большие, вместительные сумки. Кто бы такие не хотел? Мои стюардессы берут их с собой повсюду. Также как домохозяйки. Не помню, сколько раз я видел свое имя у кого-то в тележке с покупками в Walmart, — рассказывает Боб, а весь зал записывает. Под конец для будущих конгрессменов и советников он дает один совет. — Прежде, чем вы стартуете в выборах, напишите себе короткое письмо: «Слушай, придурок, ты стал полной противоположностью всего того, чем ты руководствовался в начале своей политической карьеры. Пора остановиться». Сделайте еще две копии, положите их в отдельные конверты и раздайте трем ближайшим друзьям. Попросите, чтобы они отправили эти письма вам, когда решат, что это необходимо. Помните об этом, и удачи на выборах! — заканчивает он и спускается со сцены под крики «браво» всего зала. Сделав несколько шагов, он, однако, возвращается на подиум и, прерывая аплодисменты, добавляет:
— Чтобы было понятно, я мне еще не вернули ни одно из этих писем.
Аплодисменты! Смех! Почти религиозный экстаз!
Далее идут другие презентации, не такие захватывающие. Аналитик представляет результаты выборов и показывает карты, окрашенные в красные (республиканцы) и синие (демократы) цвета. Сначала он объясняет ситуацию по всем Штатам, потом фокусируется на Джорджии. Тенденции на Глубоком Юге такие же, как и по всей стране.
Чем отличаются избиратели Хиллари Клинтон от избирателей Дональда Трампа? Всем. В частности: образованием, расой, полом и местом жительства. Если смотреть на послевыборный пейзаж, где цветом выделены не Штаты, а отдельные округа, то подавляющая часть Америки будет красная (2600 округов за Трампа, 500 — за Клинтон). Как это возможно, если по количеству голосов большинство проголосовало за Клинтон? Дело в том, что Хиллари выиграла только в больших мегаполисах. Трамп — в остальных малых округах, раскалив докрасна жителей так называемые flyover states, то есть самые бедные штаты в глубине страны, через которые богатые только пролетают по пути с одного побережья на другое.
В свою очередь, Трамп получил лучшие результаты среди белых евангелистов (81%), а худшие — среди черных американцев (8%). Уровень образования здесь не так важен, как раса и пол. Трамп побеждает среди тех, кто закончил только начальную или среднюю школу, а также среди тех, кто начал обучение в колледже, но не закончил его. Проигрывает он, хотя и не кардинально, только среди избирателей с высшим образованием (45%) и докторской степенью (37%).
Когда парень-всезнайка доходит со своим анализом до уровня районов, я сдаюсь и иду за кофе в гостиничное лобби. Потягивая напиток сомнительного качества, я отправляюсь на прогулку по территории конференц-центра. Есть что-то глубоко тревожное в ослепительной белизне неоклассицисткого здания и в аккуратно стриженном поле для гольфа, расположенном позади отеля. Расслабленные гольфисты в клетчатых прикидах разъезжают на своих машинках Melex и радостно приветствуют меня. Это напоминает мне сцены из обеих версий Funny Games и недавно вышедшего гипнотического ужастика Get Out.
У барной стойки с кофе я встречаю высокого, массивного парня, которого я видел в зале.
— А ты к каким выборам готовишься? Наверное, на президентские через три года? — заговариваю с ним.
— Ха-ха, хорошо бы. Но, нет, пока в Конгресс. Я — Джон, Джон Салвесен, — представляется он, предварительно вытерев руки о свой ярко-кремовый костюм. Джон посмеивается и переминается с ноги на ногу около столика с едой, кофе и small talk. Жизнерадостный — именно это слово. Этот тип абсолютно жизнерадостный.
— О, ты журналист из-за рубежа, я разговариваю только с журналистами из-за рубежа. Те наши, местные, в полной заднице, они ни хрена не понимают в политике. Если бы ты видел их в вечер выборов! Я был на ужине для сторонников Трампа в одном отеле. Все эти крупные медиа — CNN, MSNBC — стояли на сцене, огражденные от людей, и даже не пытались спуститься вниз и поговорить. Они взирали оттуда со своими тупыми минами: «Ах, я все знаю», «Я такой важный», «Я знаю ответы на все вопросы», — надо отдать ему должное, Джон передразнивает их очень забавно, сменяя одну глупую мину на другую.
— А потом, после объявления официальных результатов, они носились, как ужаленные, и спрашивали: «Как это возможно?», «Что случилось?». Ха-ха, — теперь Джон изображает гримасы из разряда «удивления». В его исполнении это выглядит столь же забавно.
Джон восхищается Трампом за то, что тот говорит все, как есть, что не является карьерным политиком — и наконец, за то, что он выиграл у этой «лживой Хиллари». Но больше всего — за все высказывания, которые Джон тоже любит использовать: «Маленький Марко», «Вялый Джеб». — Это перлы! — заливается Джон.
Помню, что когда еще сидел в зале рядом с остальными будущими кандидатами, готовящимися к избирательной гонке, одна из организаторок спросила со сцены: «Почему вы на стороне республиканцев? Скажите это вслух». Я услышал, что кто-то крикнул: «Потому что у нас лучше женщины», — и заржал точно так же, как сейчас ржет Джон.
— А был такой момент, когда журналисты думали, что с Трампом все покончено, помнишь? Когда проявилось это видео, где он хвастался, что мог «лапать женщин за письки»? — провоцирую я его.
— Да ладно! Так все говорят. Разве женщины не делают то же самое? Когда они говорят между собой, можно такого наслушаться, — преуменьшает он значение эпизода. — Я тебе вот что скажу. В общем, это был хороший ход. Представь, едет он в автобусе с каким-то там хлыщом из телевидения, и хочет ему показать, какой он крутой парень, потому что этот хлыщ только и мечтает о том, чтобы увидеть, какой же Трамп крутой парень. Поэтому он делает то, что делает — он демонстрирует ему, что значит настоящий «I’m the Donald». Это всего лишь то, что от него хотели, ничего больше.
Предметом смеха для Джона может стать любой вопрос, он смеется от души, издевается, хохочет и разражается громким смехом раз за разом. Есть одна тема, которая заставляет его немного рассердиться — Хиллари, однако даже это не может стереть с его лица веселую улыбку.
— Ты знаешь, я когда-то даже был за Хиллари. Но потом она начала лгать. Сплошная ложь. Законченная обманщица. Она напоминает мне одну из тех девушек, которые у каждого были где-то в школе или в колледже. Вы встречаетесь где-то на вечеринке, выпиваете, развлекаетесь, идете в кровать, а потом ты просыпаешься утром и не можешь поверить, что мог провести ночь с кем-то вроде нее. Это о Хиллари. Она обманывала нас годами.
Тяжелые двери в зал, из которого мы вышли, открываются. Выходит чернокожая девушка в темно-бордовом платье, стройная, ростом почти с двухметрового Джона, с впечатляющей копной темных кудрей.
— Джас, — протягивает мне руку с театральным изяществом.
— Джон, та женщина говорит, чтобы ты вернулся в зал и слушал презентацию, — говорит она тихо, почти шепотом.
— Ладно, ладно, иду. Дэвид, дай мне свой номер, поговорим после тренинга.
***
«Extended Stay America, 2239 Powers Ferry Rd SE, Marietta, GA 30067» — отсылаю Джону SMS с адресом моего отеля. Полчаса спустя на пороге моего номера стоят кандидат в конгресмены Джон и менеджерка его кампании Джас.
— Знаешь, в моем номере невыносимо воняет. Пошли в какой-нибудь бар рядом, — предлагаю я.
Harry’s Pizza & Subs — это забегаловка с большими кусками пиццы и огромными сэндвичами. Каждая позиция в меню вызывает сердечный приступ от одного только прочтения описания. Если бы у меня были такие солнцезащитные очки, как в том классическом фильме They Live (1988), я уверен, что вместо «Steak, Ham and Cheese Sub», «Meatball Sub» и «Everything Pizza» я увидел бы только: «жир», «жир» и «жир». Здесь наливают относительно дешевое пиво, а на стене висят стертые обои с башнями-близнецами Всемирного торгового центра. Мы остаемся здесь.
— Джас, я так понимаю, что ты — мозг всей этой операции «конгресмен Салвесен», — я пытаюсь пробиться сквозь голос ведущего с микрофоном, который только что начал свою еженедельную викторину Trivia Thursday at Harry’s.
Они оба знают, что это правда, но Джас дипломатично отвечает, что будет заниматься анализом данных, потому что это ключ к успеху. Она изучает экономику, родом из Миссисипи и одновременно является вокалисткой группы.
Джон будет говорить с людьми, потому что его план на выборы — это «выйти к людям».
— Я не буду одним из тех политиков, которые только и делают, что сидят в своем офисе, а на места посылают своих помощников, обтяпывая в это время какие-то свои делишки, — заявляет Джон, орудуя над бутербродом, залитым горячей моцареллой, и сопровождая действо очередными театральными минами и жестами.
У ведущего викторины, кажется, худшая саунд-система во всей Джорджии. Каждый звук, прежде чем пробиться от микрофона к динамикам, собирает по пути аномальную дозу шума, щелчков и хрипов. Мы перекрикиваем друг друга за столом, но мне все-таки удается узнать краткую версию биографии Джона.
Он родился в Лос-Анджелесе. Из детства помнит два ярких события. Когда ему было лет шесть, Чарльз Мэнсон, которому тогда было тридцать пять, вместе со своей «Семьей» устроил резню на вилле Романа Полански. Он убил Шарон Тейт и еще трех человек.
— Мы жили рядом, очень близко, я помню все это безумие очень четко, — уверяет Джон, и я впервые вижу у него совершенно серьезное выражение лица.
Второе воспоминание родом из того же периода.
— В Лос-Анджелесе тогда было полно хиппи. И однажды я вернулся домой с целой горстью наркотиков. Никогда не забуду лицо матери, когда она это увидела. Она страшно побледнела.
Потом был Сан-Франциско, Нью-Йорк и другие города. Он уехал из дома еще подростком, но помнит, какой трагедией было банкротство отца: у него была фабрика по производству одеколона, кто-то поджег ее и она сгорела дотла. Джон, по образованию актер, подрабатывает как разнорабочий, до сих пор большую часть времени посвящал игре на барабанах, а теперь берется за политику.
— Мы знакомы уже много лет, именно благодаря нашей группе. Я пою, а он играет на барабанах. Он — лучший! — завершает радостно Джас, а Джон раздувается от гордости.
— То есть раньше ты никогда не был вовлечен в политику? — я хочу убедиться, что правильно все понял, потому что ведущий не останавливается ни на минуту, и что-то могло ускользнуть в этом шуме.
— Нет, никогда. Пока не появился Трамп. Я приехал в местный штаб кампании у нас в Джорджии и спросил, чем могу помочь. Мне предложили ходить от двери до двери и разносить листовки. Если честно, я не очень хотел ходить по домам и зазывать людей, как какой-то свидетель Иеговы, ха-ха. Затем вдруг мне понадобился холодильник, я сел в машину и через час вернулся с чудесным холодильником, – с гордостью рассказывает Джон.
— А на предстоящих выборах будешь баллотироваться тоже из-за Трампа?
Он колеблется некоторое время, но, в конце концов, с уверенностью в голосе отвечает:
— Да, я думаю, это отчасти из-за Трампа. Да, я в этом уверен. Может быть, наконец, настало время для политиков, которые говорят то, что думают. Кроме того, я просто знаю, что я хороший кандидат. Я никогда не я сделал ничего такого, что сейчас можно было бы вытащить на свет божий. Ну, знаешь, никаких действий в стиле Билла Косби или что-нибудь в этом роде.
Источник: Krytyka Polityczna