Перевел Николай Старков
В 2003 году, за год до основания Facebook, сайт под названием Facemash начал без согласия брать фотографии гарвардских студентов из внутренней сети университета и предлагать пользователям оценить их сексуальность. Естественно, это вызвало возмущение. Разработчик этого сайта быстро принес извинения: «Надеюсь, вы понимаете, что я не предполагал такого результата, и я извиняюсь за весь вред, причиненный в результате того, что я не подумал, насколько сайт быстро распространится, и о последствиях этого, — написал молодой Марк Цукерберг. — Я определенно вижу, как мои намерения могут предстать в неправильном свете».
В 2004 году Цукерберг стал сооснователем сети Facebook, которая быстро распространилась из Гарварда на другие университеты. А в 2006 году молодая компания ошеломила своих пользователей запуском новостной ленты, которая собирала и представляла в одном месте информацию, которую до этого люди должны были искать по частям. Многие пользователи были шокированы и встревожены тем, что не было никаких предупреждений и никаких средств контроля конфиденциальности. Цукерберг извинился: «Это была большая ошибка с нашей стороны, и я сожалею об этом, — писал он в блоге Facebook. — Мы действительно напортачили. Мы плохо справились с объяснением новых функций и еще хуже — с предоставлением вам контроля над ними».
Затем в 2007 году рекламная система Facebook Beacon, которая была запущена без необходимого контроля и согласия пользователей, в конечном итоге поставила под угрозу неприкосновенность частной жизни, сделав покупки людей общеизвестными. Пятьдесят тысяч пользователей Facebook подписали электронную петицию под названием «Facebook, прекрати вторгаться в мою личную жизнь». Цукерберг ответил извинениями: «Мы просто плохо постарались с этим обновлением, и я приношу свои извинения». Он обещал исправиться. «Я не горжусь тем, как мы справились с этой ситуацией, и знаю, что мы можем лучше», — писал он.
К 2008 году Цукерберг написал в блоге Facebook всего четыре поста, и все они были извинениями или попытками объяснить решение, которое огорчило пользователей.
В 2010 году, после того, как Facebook нарушил конфиденциальность пользователей, сделав ключевую информацию о них общедоступной без надлежащего согласия или предупреждения, Цукерберг снова отреагировал извинениями — на этот раз опубликованными в авторской колонке в Washington Post. «Мы просто промахнулись», — сказал он. «Мы слышали отзывы, — добавил он. — Необходим более простой способ контроля над вашей информацией… В ближайшие недели мы введем элементы управления конфиденциальностью, которые будет намного проще использовать», — пообещал он.
Таким темпом у меня скоро закончится место, поэтому давайте перейдем сразу к 2018 году. Я пропущу все последовавшие неудачи, извинения, обещания сделать лучше — а, да, и мировое соглашение, которое Федеральная торговая комиссия вынудила Facebook подписать в 2011 году, обвинив компанию в том, что она обманчиво обещала сохранять конфиденциальность своих пользователей, а затем неоднократно нарушала это обещание.
В прошлом месяце Facebook снова вызвал возмущение широкой публики своим пренебрежением конфиденциальностью, когда стало известно, что в период с 2008 по 2015 год он позволил сотням, а может быть, и тысячам приложений собирать обширные данные о пользователях Facebook — не только о тех, которые загружали эти приложения, но и подробную информацию об их друзьях. Одним из таких приложений руководил ученый из Кембриджского университета Александр Коган, который, судя по всему, выудил подробные данные об американских пользователях — до 87 миллионов человек, — а затем тайком отправил эту добычу в компанию Cambridge Analytica, которая собирала данные для политических кампаний. Этот инцидент вызвал большое смятение, поскольку он связан с громкой историей об искажениях на президентских выборах в 2016 году в США. Но на самом деле приложение Когана было всего лишь одним из очень, очень многих приложений, которые собирали огромное количество информации так, что большинство пользователей Facebook об этом и не подозревали.
Вначале Facebook с негодованием защищался, утверждая, что люди соглашались на эти условия: в конце концов, пункты о таких возможностях на самом деле похоронены где-то под птичьим языком, на котором написаны настройки пользовательского контроля конфиденциальности. Иными словами, люди сами напросились.
Но реакция не затихала. Пытаясь ответить на растущее возмущение, Facebook объявил об изменениях. «Настало время сделать так, чтобы наши инструменты конфиденциальности было легко найти», — заявила компания без намека на иронию или любого другого намека на то, что Цукерберг уже обещал сделать то же самое в течение «ближайших нескольких недель» всего лишь восемь лет назад. В блоге компании главный редактор раздела конфиденциальности Facebook написал, что вместо того, чтобы «быть рассеянными на почти 20 разных экранах» (почему они вообще когда-либо были так рассеяны?), теперь элементы управления будут наконец-то находиться в одном месте.
Цукерберг снова отправился в извинительное турне по изданиям New York Times, CNN, Recode, WIRED и Vox (но не к репортерам Guardian и Observer, которые первыми предали огласке эту историю). В каждом интервью он извинялся. «Мне действительно жаль, что это произошло, — сказал он CNN. — Безусловно, мы подорвали доверие к себе».
Но на этот раз Цукерберг не остановился на извинениях. Он еще и защищал и представлял Facebook как «идеалистическую компанию», которая заботится о своих пользователях, а также говорил с пренебрежением о конкурентах, которые берут с пользователей плату за свои продукты, сохраняя при этом твердую репутацию в защите конфиденциальности пользователей. В интервью Эзре Кляйн для Vox Цукерберг сказал, что тот, кто считает, что Apple больше заботится о пользователях, чем Facebook, имеет «стокгольмский синдром» — явление, при котором заложники начинают сочувствовать похитителю и идентифицировать себя с ним.
Это интересный аргумент от генерального директора Facebook — компании, которая, по сути, держит данные своих пользователей в заложниках. Да, Apple требует немалые деньги за свою продукцию, но она также устанавливает передовое оборудование для шифрования на всех телефонах, предоставляет своевременные обновления безопасности всем пользователям, а еще практически закрывает от себя данные пользователей — к большому огорчению многих правительств, в том числе США, а также самого Facebook.
Большинство телефонов на платформе Android, напротив, значительно отстают с обновлениями безопасности, не имеют специализированного оборудования для шифрования и часто настраивают механизмы контроля конфиденциальности в ущерб интересам пользователей. Немногие правительства или компании жалуются на телефоны Android. Впоследствии скандала с Cambridge Analytica выяснилось, что Facebook на платформе Android скачивал и сохранял все текстовые сообщения своих пользователей — не только метаданные о них, но и их содержание. «Пользователи соглашались!» — снова закричал Facebook. Но вскоре люди начали публиковать скриншоты, которые показали, насколько трудно простому смертному вообще понять, что происходит, не говоря уже о том, чтобы разобраться, как отказаться от сбора данных о себе с помощью мелькающего перед глазами экрана с туманными запросами о доступе.
Однако на телефонах Apple Facebook не мог собирать текстовые сообщения, потому что системные разрешения не позволяли этого.
В том же интервью Цукерберг взял под прицел распространенное мнение, что если онлайн-сервис является бесплатным, то его продуктом является сам пользователь. Он сказал, что считает заявления о том, что «если вы не платите, то мы не можем заботиться о вас, крайне голословным и не очень соответствующим правде». Впрочем, его ответ на это обвинение и сам был крайне голословным. Ну, а насколько он соответствовал истине — что ж, мы можем только поверить ему на слово. «К недовольству нашего отдела продаж, — сказал он, — я принимаю все наши решения основываясь на том, что будет иметь значение для нашего сообщества, и уделяю гораздо меньше внимания рекламной стороне бизнеса».
Насколько я могу судить, ни разу в этом извинительном турне Цукерберга не спрашивали, что же он имеет ввиду, когда называет 2 миллиарда пользователей Facebook «сообществом». Сообщество — это набор людей с одинаковыми правами, полномочиями и обязанностями. Если бы Facebook действительно был таким сообществом, то Цукерберг не смог бы так часто заявлять о своих односторонних решениях — которые, как он хвастает во многих интервью, он часто принимает вопреки акционерам Facebook и различным фракциям работников компании. Решения Цукерберга являются окончательными, так как он контролирует все акции с правом голоса, и так будет до тех пор, пока он не решит иначе — просто потому, что так он организовал управление компанией.
2 миллиарда пользователей Facebook не являются его «сообществом». Они — его пользовательская база, и им неоднократно приходилось мириться с решениями одного человека, который контролирует платформу. Эти люди вложили свои время и деньги в создание своих социальных сетей на Facebook, но у них нет возможности перенести эти связи на другую платформу. Всякий раз, когда у Facebook возникал серьезный конкурент, компания быстро копировала его (Snapchat) или покупала (WhatsApp, Instagram) — часто по невероятной цене, которую мог себе позволить только такой левиафан с огромными резервами налички. Кроме того, у людей нет возможности спастись от слежки Facebook. Компания наблюдает за ними не только на самой платформе, но и где угодно в Интернете. Многие, по-видимому, даже не могут переписываться со своими друзьями без того, чтобы Facebook попытался сунуть нос в разговор. Facebook не только собирает информацию самостоятельно, он также приобретал внешние данные у посредников, создавал «теневые профили» непользователей, а теперь пытается сопоставить оффлайновые данные о людях с их онлайн-профилями.
Опять-таки, это не сообщество, это режим одностороннего сверхприбыльного надзора в масштабах, благодаря которым Facebook стал одной из крупнейших компаний в мире по рыночной капитализации.
Невозможно по-другому объяснить многочисленные попытки Facebook вмешиваться в личную жизнь (даже если пришло время упрощать настройки, наконец-то!), кроме как меркантильными соображениями, которые влияют на исход решений: мотивами выгоды, структурными стимулами, присущими бизнес-модели компании, а также односторонней идеологией основателей и некоторых руководителей компании. Все это — силы, на которые пользователи не могут повлиять, если не принимать во внимание возможность побрюзжать во время регулярных скандалов. И даже эта идеология — туманная философия, которая вроде как поощряет открытость и связанность, но при этом мало говорит о конфиденциальности и других ценностях — похоже, не применяется к людям, которые управляют Facebook или работают на него. Цукерберг покупает дома вокруг своего жилища и заклеивает камеру на компьютере, чтобы сохранить свою личную жизнь. Сотрудники компании недавно подняли шум, когда в прессу просочилась противоречивая служебная записка, проливающая свет на планы о расширении компании любой ценой — очередное несогласованное, неожиданное и неприятное раскрытие в духе всех тех, которые Facebook регулярно навязывает миллиардам своих пользователей на протяжении многих лет.
Это не означает, что Facebook не приносит реальной пользы своим пользователям — даже вопреки тому, что они становятся заложниками «сетевого эффекта», а Facebook уничтожает, покупает и копирует своих конкурентов. Я написала целую книгу, в которой, помимо прочего, привожу доказательства того, насколько полезен Facebook в борьбе с цензурой во всем мире. Это даже не означает, что руководители Facebook принимают все решения только с целью увеличения прибыльности и ценности компании или что они не заботятся о пользователях. Но несколько разных вещей могут быть истинными одновременно — вся эта ситуация довольно сложная. И по сути своей бизнес-модель Facebook и его безрассудный способ функционирования — это гигантский кинжал, угрожающий здоровью и благополучию публичной сферы и конфиденциальности его пользователей во многих странах.
В общем, вот в чем тут дело. Стокгольмский синдром тут на самом деле присутствует. Мало в каком еще контексте одному человеку разрешат принимать столько решений, которые явно обогащают его самого, при этом разрушая частную жизнь и благополучие миллиардов, после этого извиняться точно так же, как он уже делал это бесчисленное количество раз на протяжении всего лишь 14 лет, а потом прикидываться невиновным и заявлять о своем идеализме и полной независимости от очевидных структурных стимулов, которые влияют на весь этот процесс. Обычно такое поведение вызывает у всех других образованных, грамотных и умных людей крики возмущения или взрывы смеха. А может быть, и плача.
У Facebook есть десятки тысяч сотрудников, и по их утверждениям, в компании царит открытая культура с сильными внутренними площадками для обсуждений. Инсайдеры постоянно рассказывают о том, насколько сотрудники чувствуют себя вправе высказывать свое мнение, и мне неоднократно говорили, как их поощряют не соглашаться и обсуждать все ключевые вопросы. Facebook имеет образованных работников.
Сейчас уже им (как и всем остальным) должно быть понятно, что более чем два миллиарда пользователей Facebook находятся под постоянным наблюдением и подвергаются профилированию, что их внимание затем продается рекламодателям и, похоже, практически любому, кто готов платить — включая нелицеприятных диктаторов, таких как филиппинский диктатор Родриго Дутерте. Это бизнес-модель Facebook. Именно благодаря ей у компании есть почти полтриллиона долларов рыночной капитализации, а также свободные миллиарды для покупки конкурентов.
Это настолько очевидные факты, что отрицать их было бы довольно странно.
И все же похоже, что никто из окружающих единственного и суверенного правителя Facebook не смог убедить своего лидера, что это ослепительно очевидные истины, принятие которых может стать для нас хотя бы намеком на здоровое развитие. Никто не убедил его, что постоянно употребляемое слово «сообщество» для определения пользователей Facebook не подходит и, по сути, вводит в заблуждение. Что эти регулярные «простите» и «мы хотели как лучше» и «на этот раз мы все поправим!» по отношению к одному и тому же предательству 14-летней давности больше невозможно воспринимать как обещания исправиться, а вместо этого нужно рассматривать как один из симптомов глубокого кризиса подотчетности. Когда большой хор людей за пределами компании регулярно бьет тревогу, уже недостаточно объясниться, сказав: «Ой, мы проморгали (снова)».
Может быть, именно об этом случае стокгольмского синдрома нам стоит задуматься.
Прямое отрицание того, что бизнес-интересы Facebook играют важную роль в решениях Цукерберга, не сулит ничего хорошего для будущего поведения компании. Я не сомневаюсь, что Facebook время от времени сдерживался от плохих поступков. Это не делает его исключительным, не оправдывает его существующий выбор и не меняет того факта, что именно его бизнес-модель лежит в основе его мотиваций.
Как минимум, Facebook уже давно нуждается в должности омбудсмена с настоящими зубами и властью. Такая институция внутри компании сможет сдерживать ее худшие импульсы и защищать пользователей. Кроме того, Facebook нужно гораздо больше сотрудников, задачей которых будет улучшение здоровья платформы. Но что было бы действительно революционно и инновационно для Facebook, так это новая бизнес-модель. Изменения могут происходить изнутри или под влиянием законодательства о сборе данных и о непрозрачном, основанном на слежке определении целевой аудитории для рекламы. Такое законодательство сделало бы подобную практику менее прибыльной или даже запрещенной.
Facebook будет реагировать на этот последний кризис, пытаясь уберечь как можно больше информации за своими стенами (конечно, это вовсе не жертва, ведь такой подход хорошо согласовывается со сбором платы с третьих лиц за доступ к пользователям с помощью профилей, составленных и хранящихся в Facebook). Да, это хорошо, что Facebook теперь обещает не сливать данные недобросовестным третьим лицам. Но он также должен наконец дать действительно независимым ученым лучший доступ (через безопасные каналы, а не бездумно) к данным компании, чтобы исследовать реальные последствия платформы. До сих пор Facebook не сотрудничал с независимыми исследователями, которые хотели его изучать. Такое расследование будет иметь существенное значение для формирования необходимой политической дискуссии о плюсах и минусах, присущих способу деятельности Facebook, да и и всех остальных социальных сетей.
Даже без этого независимого расследования ясно одно: суверенный правитель Facebook недостаточно компетентен, чтобы принимать все эти решения самостоятельно, и ему нельзя давать такую власть. А долгое царствование безответственности Facebook должно закончиться.
Источник: WIRED
Фото: WIRED/Getty Images