Все улетят, а я останусь

В 2019 году с 11 мая по 24 ноября в Венеции пройдет 58-ая Венецианская биеннале, куратором которой выступает Ральф Ругофф. Заявленная тема — «Чтобы вы жили в интересные времена» (May You Live in Interesting Times). Украину на биеннале представит «Открытая группа»¹«Открытая группа» — это художественный коллектив, в который входят четверо … Continue reading (ОГ) с проектом под названием «Падаюча тінь “Мрії” на сади Джардіні», суть которого состоит в том, что 9 мая над Венецией пролетит Ан-225 и отбросит на несколько мгновений тень на город и его сады. На борту самолета будет находиться цифровой носитель с информацией обо «всех ныне живущих современных художниках Украины». Кроме того, нашей стране в кои-то веки дали возможность арендовать павильон в выставочном пространстве «Арсенал» в Венеции (из госбюджета на аренду уже потрачено около 3 млн грн, еще около 3,5 млн грн пойдут на прочие расходы). В этом павильоне в течение шести месяцев несколько перформеров на разных языках будут передавать из уст в уста миф о полете и обо всем, что полету предшествовало и что его сопровождало. Проект был отобран в октябре 2018 года в рамках открытого конкурса от Минкульта и идеально вписывается в кураторскую концепцию, выдержка из которой размещена на сайте ОГ и звучит следующим образом: «Зміст твору мистецтва лежить не всередині самого твору, а в діалогах, що оточують його: автора з твором, твору з публікою і різних публік однієї з одною… Найважливіше у виставці — не те, що висить на стіні, але те, як глядач використовує досвід виставки після її закінчення».

Хочу отметить, что на сегодняшний день Венецианская биеннале — это, выражаясь языком литературным, не что иное как торжество буржуазной культуры, возможность национального самодовольного бахвальства, попытка доказать свою состоятельность и конкурентоспособность на международном арт-рынке, надежда не ударить в грязь лицом и мечта набросить тень на плетень. В общем, значимое событие, участие в котором весьма почетно, и многие искренне к этому стремятся. Поэтому нет ничего удивительного в том, что кажущаяся, несмотря на масштабность задачи, легкость и поэтичность художественного высказывания ОГ вызвала не только восторг вперемешку с трепетным придыханием, но и волны осуждения, граничащего с ненавистью. И пусть вероятность того, что Ан-225 преодолеет все технические сложности и все же полетит, равна нулю, это не столь и важно на самом деле. Основой работы является не сам полет, а именно конструирование мифа о нем. Я не стану воспроизводить в этом тексте все многочисленные аргументы оппонентов «Открытой группы», почему именно «Мрія» не сможет отбросить тень в нужном месте в нужный час — никто из них не угадал. Причина, по которой самолет останется в ангаре, до банального проста: наша «единственная» гордость эксплуатируется уже тридцать лет и на момент написания этого текста проходит плановый ремонт — то есть, со слов рабочих завода «Антонов», буквально находится в разобранном состоянии.

Что касается самого мифа, то как раз о нем информации очень мало. Каким будет этот миф? Будет ли он критичен по отношению к политико-экономической ситуации в стране и/или к ситуации в культуре? Может, он поведает тысячам посетительниц павильона о плачевном состоянии авиастроительства в Украине в целом и о развале завода «Антонов» в частности? Сделает акцент на противоречии процессов декоммунизации культурных объектов и эксплуатации объектов промышленных — ведь и те, и те являются наследием экономического производства Советского Союза? Тут можно долго гадать, да и только. Отсутствие четкого нарратива в данном случае может выполнять как положительную, так и негативную функцию. С одной стороны, работа, открытая для интерпретаций, может бесконечно видоизменяться, приобретая — или скорее раскрывая — всё новые смыслы. А с другой, эти пустоты, которые пока что занимают большую часть работы, сообщают нам об отсутствии ответственности у авторов проекта. Проще говоря, если вы настроены либерально, то в данном произведении вы можете, например, усмотреть величие государства Украина — обладателя единственного самого большого (хотя теперь уже нет) и  грузоподъемного самолета в мире, а можете, если ваши политические взгляды находятся чуть левее, задаться вопросом: как можно сегодня эксплуатировать образ величия и уникальности в стране, которая давно уже большее отношение имеет не к созданию, а к распилу и обогащению путем развала и разрушения? И где здесь авторская позиция, которая, как мне кажется, является неотъемлемой частью высказывания художницы или художественного коллектива? Авторская позиция размыта, она от нас как бы ускользает. Возможно, она проявит себя в момент открытия художественной работы в павильоне? А если нет? Из этого логично вытекает вопрос: может ли и должно ли мифотворчество быть субверсивным? Или под видом «высокой поэзии» нам, как обычно, подают романтизм и консерватизм?

Тот самый разговор, который, вполне вероятно, станет основой конструирования мифа о полете «Мрии» над Венецией, начался 16 ноября 2018 года с пресс-конференции Арсена Савадова²Арсений Савадов — современный украинский художник, представлял Украину на 49-й … Continue reading — автора работы «Голоса любви», занявшей второе место в конкурсе на участие в Венецианской биеннале. В своем монологе художник многократно выразил неудовольствие тем фактом, что не он будет представлять Украину, и монолог этот силой своей экспрессивности положил начало тому процессу, который Дарья Бадьер в тексте для сайта «Левый берег» определила как «художественное сообщество раскололось на два лагеря». И хотя никакого художественного сообщества нет и в помине, а бинарность лагерей связана лишь с тем, что старое мужское искусство весьма неохотно уступает дорогу молодому мужскому искусству (и я более чем уверена, что эти мужские драчки в результате окажутся единственным ярким пятном во всей этой истории), пусть это не помешает нам в двух словах восстановить ход событий, дабы в полной мере понимать, каких именно масштабов вопросы подняты представителями так называемого художественного сообщества.

На пресс-конференции Савадов, который так и не смог избавиться не только от художественного языка 90-х, но и от разговорного языка стремящихся выжить на окраинах спальных районов гопников, пытался объяснить, что поднять в небо стального гиганта — это не то же самое, что выдавить из солдата слезу переодетым в Арлекина Эль Кравчуком. Очень многие были с ним в этом согласны, и коллективная поддержка «Голосов любви» нашла свое выражение 21 января 2019 года в форме письма, в котором подписанты — большинство из которых по жизни занимаются довольно неприличными делами, вроде дружбы с неонацистами из С14³Галерист Евгений Карась поддерживает приятельские отношение с лидером … Continue reading или поддержки актов цензуры⁴Художник Александр Ройтбурд поддержал действия экс-директорки «Мистецького … Continue reading — требовали у вышестоящих инстанций немедленного расследования конкурсной процедуры вплоть до пересмотров результата конкурса. Чтобы письмо не выглядело жалко, будучи одиночным актом неповиновения, уже 13 февраля под Кабмином состряпали пикет из людей с плакатами. Вот только на акцию вышли не сами «нижеподписавшиеся», а «возмущенная общественность», которая и в дождь, и в снег, и под палящим солнцем готова постоять пару часов за пару сотен гривен. Что поделать — времена нынче тяжелые.

ОГ на все эти повороты судьбы реагировала скромно: убеждала обеспокоенных, что самолет полетит, что разрешение на полет власти Венеции дадут, оптимальную высоту для отброса тени вычислили, облачность ничему не помеха и т. д. Кроме этого, они особо больше ничего нам не сообщили. Прошло немного времени, страсти улеглись, бурление приостановилось, как и дискуссия вокруг проекта и диалог между «враждующими лагерями». Из всего этого можно заключить, что и Савадов — поэт, и «Открытая группа» — поэты. Белые цисгендерные мужчины творят поэзию, творят историю, сражаются и побеждают, проигрывая — скандалят. Мы несем на себе их поэзию и их историю как крест.

Я не могу полностью отказать проекту ОГ в состоятельности, ведь он, как бы там ни было, дает нам пространство для разговора, выявляет проблемы, вскрывает нарывы, расковыривает чири, поднимает вопросы — он бесспорно поэтичен и невероятно масштабен. И еще до того, как проект непосредственно стартует в Венеции, он уже дал нам это полупустое пространство, которое мы можем наполнять своими мыслями, рефлексиями и интерпретациями в зависимости от политических позиций, культурной образованности и мировоззренческих амбиций. Но с этой точки зрения хорош и «Мистецький Арсенал» со своими выставками, которые одна другой хуже, поскольку спайка искусства и государственной идеологии как достигла своего пика в 2013 на выставке «Велике і величне», так с тех пор и не уменьшилась ни на йоту. Или PinchukArtCentre — известный далеко за пределами нашей провинции пиар-проект мецената и олигарха, владельца заводов, газет, пароходов. Художественный авангард начала ХХ ст. как часть имиджевых стратегий галереи М17. Да хотя бы та прошлогодняя история с вручением премии Малевича в «Изоляции», где в финале не было никого, кроме трех белых цисгендерных мужчин, а на сцене в качестве прелюдии к самому акту вручения «известный» дизайнер раздевает и одевает женщин-моделей.

В общем-то практически любое происходящее в сфере современного искусства (да и культуры в целом) событие является (а по факту, к сожалению, всего лишь могло бы быть) поводом для разговора о системных проблемах, но этого не происходит, потому что капитализм, неолиберализм и патриархат — это все вещи, которые мало интересуют большинство деятелей культуры. Автономность искусства, которая, по сути, есть отделение высказывания художницы от государственной идеологии и коммерческой составляющей арт-рынка, давно превратилась в почти полную оторванность от социально-экономической реальности мира, в котором мы живем.

Один из самых неоднозначных для меня моментов в этом проекте — это та часть, которая касается наполнения «тени». «Открытая группа» утверждала, что «информация обо всех художниках Украины точно пролетит над Джардини» (Павел Ковач). Звучит как угроза, не правда ли? І мертві, і живі, і ненароджені. Кроме того, ОГ сообщила нам: «Мы отказываемся от селекции. Мы отказываемся определять, кто хороший художник, а кто нет» (Юрий Билей). И это правильно. Главное, как говорится, чтобы человек был хороший. Впрочем, для современного украинского художника и это не главное, как известно, а только лишь божественная искра гения в груди. «Будет электронная форма, которую можно будет заполнить самостоятельно. Таким образом мы снимаем с себя ответственность за определение того, кто такой художник» (Стас Турина). И действительно, была онлайн-форма для заявок, в которой утверждалось, что «у кінцевому списку учасників буде кожен, хто коректно заповнить анкету». А как же с остальными? С теми, кто «психически больные, находящиеся в местах лишения свободы» (Стас Турина)?

Сейчас уже очевидно, что речь не шла об исследовании так называемого «сообщества», не было никаких поисков «художников-одиночек, которых пока почти никто не знает» (Стас Турина). Впрочем, «Открытая группа» никогда подобным и не занималась. Перед нами очередная ярмарка тщеславия: анкету заполнили все, кто стремится быть в числе «избранных» и «прогрессивных», все, кто жаждет хотя бы одной пяточкой коснуться Венецианской биеннале. Что для одних мечта, то для других кошмар — оказаться на одном борту самолета в том числе с сексистами, либералами, гомофобами, трансфобами, ксенофобами, расистами и простыми наивными патриотами. Нет уж, увольте.

Юрий Билей говорит в интервью: «Возможно, это наша мечта кратковременного объединения всех художников Украины, еще одна мечта о чем-то нереальном». Какие у меня причины ему не верить? Я с ним коньяк не распивала, томных разговор при этом не вела. Соответственно, нет у меня внутреннего порыва интерпретировать его слова как иронию или насмешку. Все очень серьезно: Юрий Билей совершенно не понимает тех процессов, что происходят сейчас в культурной жизни страны, которой нужно не «объединение», а наконец-то полное и принципиальное очерчивание границ между консервативными, правыми, неолиберальными направлениями и теми низовыми, феминистскими, левыми и радикальными инициативами, которые, по ставшей уже доброй традицией причине, все также остаются невидимыми, теряются в тени. Объединение людей — если это не празднование последнего дня перед войной в Бресте, не парад военной мощи в Кремле и не поклонение потом и кровью добытому томосу по городам и весям Украины — происходит по очень простому принципу: через осознание сообществом, коллективом, группой лиц и т. д. своего угнетения. Предложение объединения через заполнение анкеты в гуглдоке не вызывает ничего, кроме очередной унылой гримасы разочарования. На днях ОГ на своем сайте вывесили список тех, кто полетит — я знать не знаю большую часть этих людей, но некоторых имен вполне достаточно, чтобы сделать срочное заявление: все присутствующие на борту «Мрии» изрядно перемазались говном.

Проект ОГ поддержали немногие институции и многие видные деятельницы и деятели культуры. Даже бывший президент черканул несколько пафосных строк в своем аккаунте на ФБ. Так нам стало совсем понятно, что Украина вновь должна повернуться своим «готовым взять новую высоту» лицом к кому-то важному на Западе — а это значит, что ко всем остальным она в очередной раз повернется задом. Ах, избушка-избушка, когда уже ты перестанешь вертеться, словно уж на сковороде.

И ведь, казалось бы, чуть больше осознанности — и могла бы получиться вполне себе критичная и серьезная работа. Например, проводить анкетирование не среди коллег по цеху, а среди олигархов и политиков. Они, конечно, ни в коем случае не стали бы заполнять «корректно» никакие онлайн-формы, но это вряд ли стало бы помехой для того, чтобы взять их имена, которые мы и так все знаем, их должности, их доходы, составить своеобразное семейное древо, в котором отметить, кто кому среди нашей элиты приходится кумом, братом, сватом, зятем, и всю эту информацию загрузить на «самый большой и единственный», уже тридцать лет работающий ради благополучия своих владельцев самолет — и пусть вся эта благость летит и отбрасывает тень на сытые и благоустроенные сады Европы.

Я помню один из сильнейших образов своего детства — это было что-то вроде мифа, сказки, концентрированной надежды в истории, передающейся из уст в уста. Помню, об этом говорили на семейных праздниках мама и папа, бабушки и дедушки вздыхали об этом по пути на дачу и с дачи, об этом шептались в троллейбусах люди в потертой одежде, в местных газетах и по местному радио без конца намекали на это. Тогда, во времена моего детства, это казалось единственным выходом, единственно верным решением, и ничто в мире, кроме этого, не могло изменить сложившуюся ситуацию, хоть капельку ее улучшить. И я мало понимала, что к чему. Тогда у тех людей, что были при власти и при деньгах, что без конца мелькали на государственных телеканалах — у них были другие лица и другие имена, но это были все те же люди, что и сейчас. Их ни с кем не спутаешь, то, как они смотрят, как произносят слова, как их руки висят вдоль тела — это все знаки, что дают нам понять: имена и лица разные, а люди все те же. И мне начинали сниться сны об этом. О том, как все хотели одного — чтобы все эти люди, что были у власти и при деньгах, чтобы все они сели в один самолет и чтобы этот самолет взлетел, поднялся высоко-высоко и больше никогда не приземлялся.

Читайте также:

Солідарність як можливість

Панический страх гениталий ректора НАОМА

Искусство картографии

РОБОТА АЛІНИ ЯКУБЕНКО «ЯК ЦЕ БУЛО» [ВІДЕО]