Меня всегда забавляла и даже несколько очаровывала аббревиатура, которая складывается из начальных букв названия Хмельницкого областного художественного музея — ХОХМ, почти «хохма», слово, что одновременно означает и насмешку, и мудрость. Как-то слишком верно отображает происходящее в музее и с музеем — этим пристанищем культуры, искусства, памяти человеческой, низких зарплат и бытовых конфликтов.
ХОХМ — это красивое здание начала ХХ века в самом центре города. Внутри прохлада мраморных ступеней и высоких потолков. В фойе уже очень много лет висят огромные полотна с изображенными на них казаками. Милые сотрудницы, которые с удовольствием рассказывают о выставках и мероприятиях, относительно дешевая, как в большинстве государственных культурных институций, стоимость посещения, экскурсии, занятия с детьми.
Главная героиня этого материала — Анита — начала работать в музее в 2016 году на должности младшей научной сотрудницы в научно-просветительском отделе (всего в музее их три: отдел фондов, научно-просветительский отдел и научно-экспозиционный), хотя ее квалификация и профильное образование (искусствоведение) скорее соответствовали работе в экспозиционном отделе. В ее обязанности входило чтение уроков, составление и проведение экскурсий, организация мероприятий, написание статей в газету. Вот как описывает Анита свою работу: «Я придумала интерактивные экскурсии для разного возраста, мы включали и совсем маленьких детей. Для меня было очень важно делать не шаблонные мероприятия, но со временем становится понятно, что все это нужно музею исключительно для отчетности: нужно вписывать в план, надо показывать, что мы работаем. Качество интересовало далеко не всех. Формируется план на год — в нем нужно указать, сколько текстов будет написано, сколько экскурсий проведено, сколько уроков. Эту статистику желательно было перевыполнить, чтобы в итогах потом [об этом] написать. И это показывало трудоспособность сотрудника и тому подобное». Так работает большинство государственных культурных институций. И вне зависимости от того, является ли это наследием плановой экономики, единственной возможной формой освоения госбюджета или въевшейся в сознание бюрократизацией, каждый раз, сталкиваясь с подобной организацией работы, думаешь о том, насколько это нелепо и, скорее всего, малоэффективно.
В последние годы музей ориентирован на изменения. Регулярно проходит смена руководства (раз в пять лет согласно конкурсной процедуре на замещение директорской должности), в штат берут молодых специалисток, проводится активная работа с целевой аудиторией, в январе 2017 года состоялась третья смена основной экспозиции. Тем не менее, глобальных реформ в работе музея не наблюдается: новое руководство предпочитает придерживаться старой политики ведения дел, работа с аудиторией не выходит за рамки прохождения давно написанных и хорошо отрепетированных экскурсий, а все новое является не более чем креативом — это и вульгарные мероприятия ко дню влюбленных, и приевшиеся ночи музея, и патриотические выставки.
В тот период, когда Анита устраивалась на работу в музей, она одновременно занималась тремя разными проектами. Связано это было с тем, что Анита является матерью-одиночкой. Отец ее сына с самого начала отказался от каких-либо форм поддержки и взаимодействия — отсутствие алиментных выплат, материальной и моральной заботы о ребенке и т. д. Логично, что это влечет за собой двойную нагрузку, когда, кроме непосредственно воспитания и ухода за ребенком, необходимо иметь несколько источников дохода. Так что в музей Анита могла выходить только на полставки — а это 860 грн в месяц, комплектом к которым шло негласное осуждение со стороны коллег, потому что «делай что хочешь, но твое тело должно находиться в музее» с девяти до шести. Другой, как можно более гибкий график работы вызывал подозрение и неприятие. Через полгода Анита перешла на полную ставку, и ее зарплата «чистыми» с 2700 грн в 2018 году выросла до 3300 в 2019.
Низкие заработные платы частично компенсируются премиями — они могут быть месячными, годовыми, приуроченными к профессиональным праздникам вроде Дня музейного работника или Дня культурного работника. Премии назначает лично директорка/директор музея. Последняя выплата Аните в должности старшей научной сотрудницы в феврале 2019 года составила 3332 грн. Что касается статуса матери-одиночки, то на госслужбе за него полагается дополнительных десять дней отпуска и запрет на увольнение, пока ребенок не достиг совершеннолетия. Еще матерям-одиночкам можно не работать в выходные дни — но музейной работы это не касалось, поскольку и в субботу, и в воскресенье в музее должна находиться хотя бы одна научная сотрудница, чтобы открывать и закрывать помещение, проводить экскурсии, если понадобится. Это дежурство все разделяли между собой по очереди, в том числе и Анита.
Но вернемся к музею. У музея неплохая коллекция, которая начала формироваться с конца 80-х, еще до того, как само помещение музея было отремонтировано и передано в эксплуатацию. Было несколько методов пополнения фондов: финансирование, которое предполагало закупку работ, принятие в дар, какие-то работы попадали совсем случайно — через Центральное бюро выставок (так в музее оказались средней значимости российские живописцы). Музей собирал досоветское и советское искусство, работы народных мастеров и работы современных художников (до 2000-х он носил название Музея современного украинского искусства) в значении ныне живущих. Но и художники, работавшие с современным искусством, тоже попадали в коллекцию — например, работы Игоря Подольчака, участника Фонда Мазоха. В коллекции присутствует одесское, львовское, киевское неофициальное искусство. Почти семь тысяч единиц хранения, среди которых можно увидеть работы таких художниц как Татьяна Яблонская, Ада Рыбачук, Тиберий Сильваши, Георгий Верейский, Роман Сельский, Надежда Пономаренко, Павел Маков и другие. Основная часть коллекции была собрана в период работы второго директора музея Анатолия Мельника. Говорят также, что активное, пусть и неофициальное, участие в ее формировании принял художник Николай Мазур — благодаря ему многие мастерские открылись для музея. Подробнее о коллекции можно узнать на сайте музея.
Отдел фондов в ХОХМ считается самым элитным. Многие из тех, кто работает в нем сегодня, стояли еще у истоков создания музея. «Этот отдел никто не трогает, и подступиться к нему никак нельзя. При некоторых директорах они получали премию каждый месяц — от +50% до +100%. Все зависит от отношений с директором», — рассказывает Анита. О фондах в музее ходят разные интригующие истории. Все они, разумеется, не имеют формальных доказательств, и ни о каких разбирательствах в судах речи не идет. Но это как сказки из детства на новый лад: мрачные воспоминания о девяностых смешиваются с пониманием неизбежности повсеместной коррупции. Истории вроде той, что один из директоров после девяти месяцев работы был смещен с должности при помощи людей с оружием, якобы потому что решил эти самые фонды проверить и провести там ревизию. Или история о том, что не все картины в фондах — оригиналы. Например, есть подозрения, что работа Мурашко «Девочка в белом» — это копия, а где осел оригинал — неизвестно.
Да, это все не более чем слухи. Но вместе с тем в 2017 году в рамках программы «Схемы» журналисты «Радио Свободы» провели расследование по поводу исчезновения ряда картин из музеев Украины. Среди прочего, из Хмельницкого областного краеведческого музея пропала — вероятно, еще в 90-х — картина Пузырькова «Они боролись за родину». Кроме того, в 2008 году все в том же краеведческом во время инвентаризации не досчитались 57 культурных единиц. Однако ни об одной из этих пропаж не было заявлено в милицию, и ни одна из них не была внесена в Каталог культурных ценностей, украденных из музеев. Обо всех этих пропажах говорят как о досадных недоразумениях.
Также в ХОХМ расположена галерея — это небольшое двухкомнатное помещение, попасть в которое можно как через музей, так и сразу с улицы. По словам Аниты, раньше работа галереи происходила следующим образом: в одной комнате проводились выставки, площадь под которые чаще всего арендовал художник или народный мастер, который имел намерение выставиться (например, для вступления в Союз художников необходимо набрать некоторое количество персональных выставок, поэтому возможностью организовать себе персоналку пользовались, пусть даже это стоило каких-то денег). Во второй комнате реализовывались картины и предметы декоративно-прикладного характера. Поскольку музей как неприбыльная государственная организация торговать с целью наживы не мог, картины по бумагам продавались по себестоимости, указанной художником. На деле же эта сумма могла включать в себя определенный процент, который шел лично в карман некоему лицу. Возможность такой практики частично подтверждается тем, что с последней сменой руководства и галерея, и магазин работать перестали. Нынешняя директорка, Ольга Долинская, вступила в должность спустя полгода после победы в конкурсе, и все эти полгода галерея была закрыта.
С подачи Аниты пустующее помещение галереи решено было использовать для продвижения молодого и современного искусства — без финансовой поддержки, во многом своими силами, но для такого областного центра как Хмельницкий это была хорошая возможность разбавить устоявшиеся и годами не меняющиеся практики новыми смыслами и формами. Галереей Анита занималась с февраля по декабрь 2018 года. За эту работу, которую она совмещала со своими основными обязанностями научной сотрудницы, Анита получала небольшую ежемесячную надбавку.
Галерейная деятельность усложнила для нее и так непростые отношения с коллективом. «Конфликты были периодически. На меня постоянно кто-то жаловался. Я могу даже понять это, наверное. С фондами по поводу галереи было много вопросов, потому что они не понимали, как это — делать выставки из бумажек, на них непонятно что нарисовано, как это развешено, почему вы портите стены, что это за искусство, это вообще не искусство», — рассказывает Анита.
Основной конфликт (наверное, его можно обозначить как личный конфликт с заместительницей директорки по научной работе Еленой Михайловской, которая вернулась на работу в ХОХМ в сентябре прошлого года) начался с выставки Алёны Мамай «Прірва» в октябре 2018 года. В тексте к выставке, размещенном на ФБ, Анита, по ее словам «разрешила себе такую оплошность», сказав, что (далее идет цитата из анонса к выставке) «У Хмельницькому “Прірва” пов’язується з контекстом галереї, що є частиною Хмельницького обласного художнього музею, започаткованого як перший в Україні музей сучасного мистецтва, але попри це простір галереї часто, в зв’язку з її місцезнаходженням і маргіналізованим станом мистецьких практик загалом в Україні, репрезентують як “портал в нікуди”». Но воспринято это было в отношении работы всего музея: «Михайловская не то что обиделась, она просто стала говорить: мы тут работаем на благо, відроджуєм, а вы тут непонятно что [делаете], устроили тут “прірву”. Это она мне лично в лицо проорала», — делится воспоминаниями Анита.
Дальнейшее сотрудничество с музеем лишь усиливало разногласия. Любое несоответствие нормам служебного поведения каралось выговорами, которые влекли за собой обязательное неначисление премий. Имело место и психологическое давление. Аните могли устроить проверку, действительно ли она с ребенком посетила детское мероприятие, ради которого отпросилась с работы. Или договориться с сотрудницей во время ее больничного о видеозвонке, на который был приглашен (без предупреждения и согласования с ней) весь коллектив, чтобы тут же устроить открытое голосование за ее увольнение (после этого у Аниты начались регулярные панические атаки). Аниту не могли уволить, как бы этого ни хотелось ее вышестоящему руководству, однако это не мешало в личных беседах говорить ей: «Вы тут не прячьтесь за своим статусом матери-одиночки, это вам не поможет».
В обществе, где значительная часть населения проживает за чертой бедности, отношение к матерям-одиночкам удивительно негативное. В неолиберальной экономике всех, кто почему-то не стали успешными, принято клеймить как бракованный материал. Но одно дело если подобное поведение себе позволяют частные предприниматели, которые даже элементарное наличие соцпакета и официального трудоустройства для своих работниц не считают необходимым и обязательным, и совсем другое если тем же занимается государственная структура, которая этими своими действиями как бы отменяет принятую на законодательном уровне защиту прав матерей-одиночек. «Судя по всему, Михайловская претендует на директорское кресло и ведёт себя как директорка. Там появился конфликт не только со мной, Михайловская позволяет вести себя некорректно [по отношению] ко многим сотрудницам. Мне она потом ещё несколько раз угрожала, что уволит меня, найдет способ», — заявляет Анита. В общем, ее, конечно же, не уволили. Она перевелась на должность смотрительницы, поскольку психологическое давление и вся ситуация в целом вызвали серьезные проблемы с психическим здоровьем, и через некоторое время уволилась сама.
Текст опублікований в рамках журналістського проекту «Невидима праця. Жінки». Проект реалізовано за підтримки Фонду ім. Рози Люксембург в Україні.