Пять утра, 30 км от Варшавы, городок Пясечно. На примыкающем к рынку паркинге уже собрались украинцы.
— А ты похудела за год! — говорит женщина блондинке рядом. Люди общаются оживленно, как будто уже давно знакомы.
— Когда столько работаешь — сложно не похудеть, — улыбается та. — Может, и сегодня повезет устроиться, — добавляет, опираясь на камень.
Я стою посреди так называемого «рынка невольников» — места, где эмигранты из Украины могут нелегально устроиться на работу.
— Я здесь новенькая, у меня нет разрешения и мне нужна работа, — проговариваю заранее подготовленную легенду, подходя к женщинам.
— Да тут всем все равно, есть ли у тебя документы, — отвечает одна из них.
— А что нужно делать? Так просто стоять и ждать работодателя? — решаю уточнить процедуру трудоустройства.
— Так просто стоять и ждать, — снисходительно улыбается мне женщина.
Место встреч
В прежние годы «рынок» функционировал на перекрестке соседних улиц, под заброшенным зданием молокозавода. Ежедневно в поисках работы приходили сюда десятки украинцев, пока на том же перекрестке не открылась новая школа.
Сегодня о стоявших здесь прежде украинцах напоминает только объявление кириллицей, гласящее, что в связи с ремонтом дороги и открытием школы место встречи переносится.
Ремонт дороги закончился пару лет назад, но украинцам старое место так и не вернули — видимо, не стоит школьникам смотреть на нюансы взрослой жизни.
После 2014 года все больше украинцев приезжают на заработки в Польшу. На данный момент тут пребывает около миллиона украинских трудовых мигрантов, часть которых не имеет легальной работы или разрешения на нее. Впрочем, на «рынке» в Пясечно разрешение и не нужно: здешний работодатель изначально заинтересован в нелегальном работнике — это позволяет ему сэкономить на зарплате, избежать налогов и бюрократии, связанной с оформлением разрешения на работу.
Об этом месте слышал каждый украинский заробитчанин в Варшаве. Польские СМИ называют его «рынком невольников», власти городка — «местом встреч», а украинцы — просто «базарчиком». В Пясечно живут много украинцев, так как жилье тут гораздо дешевле, чем в Варшаве, а дорога в столицу занимает всего полчаса езды на электричке.
Новое «место встреч» находится на паркинге у выхода с рынка и примыкающей к нему остановке — важно, чтобы был удобный подъезд, так как работодатели приезжают на машинах. Место также оборудовали четырьмя лавочками, туалетной кабиной и доской с надписью «место встреч» на польском, украинском и английском языках — хотя, кроме украинцев, тут никого больше нет.
Начало шестого, нас здесь уже около 30 человек, а работодателя пока нет.
Похудевшую блондинку зовут Лариса, ей около сорока, глаза у нее все еще заспанные, на щеке — след от подушки. В руках Лариса держит целлофановый пакет, внутри кроссовки, свободные штаны и футболка.
— Работа тяжелая, стоит с собой брать сменную одежду, — объясняет девушка.
На заработки в Польшу она ездит уже 5 лет. Обычно пытается устроиться на постоянную работу, но если не получается, идет сюда.
— Ну да, когда другой работы нет, то базарчик нас всегда спасет, — звонко смеется Наталка.
Наталка еще совсем молодая, лет двадцати. У нее задорный нос, веснушки и спадающая на плечо коса. Она приехала сюда из западной Украины вместе с женихом — зарабатывать на свадьбу.
— На платье уже заработала! — хвастается. — Но этого еще не достаточно. Мы хотим, чтобы все село три дня праздновало! А на следующий год думаем на ремонт дома зарабатывать приехать. А потом, может, и на детишек, — подмигивает мне девушка.
Это не за нами, хлопцы
Мы разбиваемся на три группы: две женские и одна мужская. Женщины помоложе и посильнее стоят у большого камня при выезде с базара. Эта группа нацелена на работу при сборе урожая — тяжелый труд, но на него часто нанимают сразу на несколько дней. Это финансово выгодно.
За нами, в паре метров, сидят на лавочках женщины постарше, с виду за 50. Через три часа, когда сидеть на солнце станет уже совсем невыносимо, одной из них станет плохо. До ближайшей тени — 20 метров, но отходить туда рискованно, так как в любой момент может проехать машина с потенциальным работодателем. Женщины со слабым здоровьем предпочитают работать на уборках, так как 13 часов под солнцем в поле им выдержать уже тяжело.
В паре метров от них у остановки скопились мужчины. Их берут на физические работы, в основном на стройку. У всех с собой все те же целлофановые пакеты или дорожные сумки с необходимым набором вещей — никогда не знаешь, на сколько дней тебя наймут.
Приходить сюда стоит с самого утра, часов с 5, стоять есть смысл до 11, максимум 12 — в это время есть шанс, что кто-то приедет и наймет тебя на работу. Позже уже практически не приезжают.
Сейчас 8, мы стоим уже 3 часа. Наконец подъезжает первый автомобиль.
Из машины выходит супружеская пара. Мы их окружаем. Подбегают и те, кто сидел на лавочках.
— Нам нужна женщина на уборку. Работы много, на 2-3 дня, — говорит работодатель.
— Эх, это не за нами, хлопцы, — вздыхает один из мужчин. На голове у него красная кепка с белым орлом — символом Польши.
— Сколько часов в день, — быстро реагирует стоящая рядом со мной женщина.
— Минимум 10, думаю, убирать надо после ремонта.
— Ох, ну, тогда 25 злотых в час.
Работодатель смотрит на жену — та кривится и поджимает губы.
— Столько не дам, — говорит.
Две другие украинки делают шаг вперед, давая понять, что согласны идти за меньшие деньги. Атмосфера накаляется.
— Хорошо, 20 злотых, — нервно реагирует на конкуренток женщина.
— Ладно, садитесь на заднее сидение, — говорит мужчина и открывает переднюю дверь жене.
Женщина хватает свой пакет и садится в машину. Улыбается.
Две украинки печально провожают взглядом отъезжающий автомобиль.
— Уже начало девятого, а только один подъезд был. Это капец, — говорит Лариса.
— Лучше бы нам тут зонтики какие-то поставили, солнце уже так жарит, что я не знаю, стоять тут или уже нет, — говорит до сих пор молчавшая женщина. Она сидит на камне, выпрямив опухшие ноги.
— На сортировке — классно, там кондиционер есть. Но ты лучше туда не иди работать, — советует мне женщина, — начальники там страшные, польские, они плохо к нам относятся.
— О, та блондинка! Она действительно страшная женщина, — подключается Наталка.
— А вы тоже там работали? — спрашиваю.
— Да там половина из нас работала, — говорит Лариса, — только не долго. Там невозможно выдержать. Мы новеньким говорим, чтобы туда работать не шли, эта блондинка обращается с нашими работниками, как с животными. Они уже начали машины менять и других водителей на базарчик присылать.
— В смысле, чтобы вы их не узнали, — уточняю.
— Ну да. Некоторые так делают. Машины меняют — тогда есть шанс еще пару раз кого-то кинуть. Но если нечестный работодатель появляется, то слухи о нем быстро разносятся, и никто к нему в машину уже не сядет. Так мы пытаемся с этим бороться.
— Зачем ты вчера согласилась за 13 злотых? — доносится со стороны сидящих на лавочках женщин. — Не скидывай им цены!
Женщина, к которой адресованы претензии, насупленно молчит.
— Ты ж пойми, ты портишь нам рынок, — продолжает первая, уже более спокойным тоном. — Вчера ты согласилась работать за 13 злотых в час, а сегодня они приедут уже с уверенностью, что нас можно купить за такие маленькие деньги. И ты показала, что можно. Лучше один раз потерять возможность заработать, но сохранить цену на рынке. Это нас всех касается, не скидывайте им цены. В этих условиях никто другой не согласится работать, да еще за такие деньги! Хоть заплатил? — уже с заботой спрашивает женщина.
— Заплатил, — отвечает вторая.
— А мне вчера не заплатили, — подключается к разговору еще одна женщина. — Сказал, что я ему кабачки все испортила. Покажи, говорю, что я тебе испортила! А он, понятное дело, не показывает, что он бы мог показать? И говорит мне потом, что у него камеры везде и что он позвонит в полицию и фотографии мои пограничникам передаст, и меня уже никогда сюда не пустят.
— Шантажировал вас, потому что вы нелегалка? — спрашиваю.
— Ага, наверное, думал, что я плакать начну. Но я-то знаю, что ответственность за нелегальное трудоустройство лежит на работодателе. Это у него бы проблемы были. Но все равно не заплатил. 200 злотых должен был заплатить, я, получается, 13 часов по полю бесплатно лазила. Ну, а что я могла ему сделать?
— Вот сука! — говорит самая старшая на вид женщина.
— Сука полная, — соглашается рассказчица.
Мужчины тем временем молча прогуливаются вдоль остановки, временами прислушиваясь к разговорам женщин.
— Часто так кидают? — спрашиваю.
— Не очень часто, но разное бывает, — отвечает старшая женщина.
На вид ей около 65, большая часть ее волос уже покрыта сединой. Она, как и большинство стоявших на базарчике людей, приезжает в Польшу на сезонные работы. Три месяца работает здесь, три проводит дома. Перед ковидом работники заезжали в Польшу по безвизу и работали нелегально. Сейчас Польша для туристов закрыта, поэтому приходится дополнительно тратиться на фиктивные приглашения на работу. Но проблем с этим нет, так как и в Польше, и в Украине есть немало посреднических фирм, готовых решить этот вопрос.
— Была у одного на огурцах, — продолжают обсуждать плохих работодателей женщины. — Так у него уже десять лет один из наших жил. Он с ним как с псом разговаривал. Я ему замечание сделала, а он мне говорит: «Что с него за человек, если он 10 лет уже ко мне ездит, а на польском говорить до сих пор не научился». Я такого вообще не понимаю. Почему этот мужик считает, что тот должен на польском говорить? Свой язык знает, а другого языка, может, знать не хочет! У него же, бляха, своя мова есть! — все смеются, мужчины тоже улыбаются.
Возле камня приостанавливается машина, разговоры умолкают, подходим ближе к автомобилю. Но водитель не выходит и спустя секунду отъезжает. Все возвращаются на свои места.
Уже 10, солнце почти в зените, пыльно, пахнет потом. Утреннее оживление в городке понемногу гаснет, по рынку с овощами в сетках волочатся пенсионеры. Наталка, листая новости на телефоне, восклицает:
— Та они нас убить хотят!
Смотрю на нее вопросительно.
— От ковида сколько людей умерло, так они еще прививками остальных добить хотят, — объясняет Наталка. — Людей слишком много, а так много людей содержать дорого, — добавляет.
— Никто раньше нами не интересовался, хорошо нам или плохо, — поддерживает тему Лариса. — А сейчас нам резко бесплатно хотят прививки сделать. От них же умирают. Всегда все за взятки делали, а тут — бесплатно. Это подозрительно, я им не верю.
— А и так уже все переболели, — говорит женщина с опухшими ногами. — И на стройке, и на полях, и на клубнике. Семьями. Все уже давно переболели. Я запаха до сих пор не чувствую. Но колоться непонятно чем я не буду.
Вас так много, что на базаре всегда кто-то найдется
Подъезжает машина. Мы ее опять окружаем. Не выходя из салона, водитель говорит, что ему нужна женщина на уборку. На два часа. Большинство сразу теряет к нему интерес.
Уйти всего на два часа значит упустить шанс получить сегодня предложение получше, то есть работу сразу на несколько дней.
— Сколько платите? — спрашиваю. — И где убирать?
— 15 злотых. В доме и во дворе.
— Хорошо, — говорю и оглядываюсь на женщину, ранее учившую нас основам экономики, подозревая, что мое согласие вызвало у нее недовольство. 15 злотых в час — не самая плохая ставка для постоянной и легальной работы, но за работу кратковременную и без гарантий должны платить больше.
— Садитесь, — говорит мне мужчина. Мы уезжаем.
Кондиционер в машине позволяет наконец перевести дыхание, но спустя пару минут мы уже паркуемся перед частным домом. Нас встречает нахмуренная женщина, волосы ее собраны в тугой пучок.
— Все купил? — спрашивает.
— Все. И помощь тебе привел.
— На сколько?
— На два часа, — отвечает уже в дверях супруг и скрывается в доме.
— Здравствуйте, — говорю. Женщина впервые переводит взгляд на меня.
— Здравствуйте. Два часа — это мало, но если поторопитесь — успеете. У нас дети на выходных были, да и в саду убрать тоже нужно.
Женщине на вид лет 50. Закатив рукава, она достает из шкафчиков тряпки и чистящие средства.
— Если бы он меня предупредил, что приведет вас, то я бы все подготовила. А так время терять приходится, — говорит. — Можете пока быстренько переодеться.
— Мне не во что, — отвечаю.
Женщина бросает на меня удивленный взгляд, но ничего не говорит. Из шкафа вываливается швабра.
— Возьмите пока протрите пыль в салоне, — указывает мне направление тряпкой в руках, — а я тут все подготовлю.
Я беру протянутую тряпку и прохожу в большую комнату. Оказываюсь в обычной гостиной: диван, кресло, на кресле сидит работодатель, посередине — телевизор, под стенами — полки и серванты. Дом хоть и ухоженный, но не богатый. Я начинаю протирать мебель, аккуратно огибая статуэтки на полках. Хозяин дома наблюдает за моей работой, на фоне работает телевизор.
— У вас большой дом, — завязываю разговор с мужчиной, — за два часа генеральную уборку не сделаешь.
— Так я вас, так сказать, в помощь взял, когда генеральную делаем — то на целый день нанимаю. А то и на два, если с садом вместе.
— А часто нанимаете?
— Не очень, в основном жена сама убирает, но в последние годы тут так много украинцев, что и не богатый человек может себе позволить взять кого-то на пару часов. На базаре всегда можно найти работника, — улыбается.
В комнате появляется супруга с пылесосом.
— Вы закончили? Теперь, пожалуйста, пропылесосьте в доме. В спальне я уберу сама.
Она переходит со мной от помещения к помещению, наблюдая за моей работой. Останавливается в дверных проемах и подает мне швабру, когда я заканчиваю пылесосить. И так в каждой комнате.
— А теперь идемте на кухню. Нужно хоть немного протереть окна, — говорит хозяйка, когда я снимаю со швабры тряпку.
Пока я мою окна, она разбирает привезенные мужем продукты.
— Черешни в этом году огромные, — говорю я, глядя на большой пакет в ее руках.
— Ну да, — коротко отвечает женщина, — когда домоете, пойдем в сад убирать.
— Сад — это хорошо, у вас много деревьев? — пробую дальше завязать разговор.
— Не много, — отвечает женщина и скрывается за дверцей холодильника.
Прошел час и сорок минут, мы перешли в сад.
— Сгребите эти ветки в кучу и уберите игрушки. Со стола тоже, пожалуйста, уберите.
За работой в саду женщина уже не наблюдает. Закончив уборку, я ее зову.
— А это? — указывает в сторону кучи мусора появляющаяся на пороге женщина.
— Уже прошло два часа, — отвечаю, кладя метлу на выгоревшую траву.
— Быстро время летит, — поджимает губы женщина и протягивает мне 30 злотых. — Ну, и так спасибо.
Действительно быстро, думаю я, в ожидании работодателя устаешь куда больше.
Потной ладонью открываю калитку. За пределами сада солнце жарит еще сильнее. Душно. До железнодорожной станции идти около двух километров.
Поворачиваю к рынку. Покупателей уже практически нет. Торговцы лениво перебирают остатки овощей и фруктов, не проявляя ко мне никакого интереса.
Захожу в продуктовый магазин. При входе слева стоит холодильник с соками и пивом, вместо дверцы тут натянута пластиковая перегородка. Парень передо мной покупает сок.
— Возьмите в холодильнике. Там снизу руку нужно просунуть, — инструктирует продавщица, — под перегородкой. Если у вас не получится, то я выйду и помогу.
— Справлюсь, — говорит молодой человек.
— Нам пришлось такой защитный механизм установить, — объясняет, — скажем так, от наших восточных соседей. Недостачи пива у нас раньше часто были, а сейчас уже лучше, — улыбается продавщица.
— Почему вы думаете, что это украинцы крадут пиво? — спрашиваю я продавщицу. Молодой человек тем временем открывает дверь и выходит.
— Что вам? — смущенно игнорирует вопрос продавщица, видимо, услышав мой акцент.
Через 20 минут отходит электричка в Варшаву. От жары гудит в ушах, на часах начало второго. Чтобы заработать 30 злотых, мне пришлось встать в 4 утра. От утренней оживленности базарчика не осталось ни следа. На остановке сидит всего пара человек, на паркинге рядом пусто: все ушли, ждать работодателя после 12 бессмысленно, сегодня уже никто не приедет.
Текст написаний у рамках проєкту «Школа соціального репортажу» за підтримки Фонду ім. Рози Люксембург в Україні.